Бу-Юрган китабы. Глава 4. Падение власти Азановичей
В 1422 году эмир Би-Омар скончался, и на булгарский трон был поднят его сын от Гайша-хатын Гали-беи по прозвищу Казанчы. Новый эмир не заметил, что большинство влиятельных беков стало склоняться к уходу из-под влияния ненавистного народу Кыпчака, зато это хорошо поняли Ашрафиды. Они и сами, натерпевшись от кыпчаков, стремились избавить Булгар от ордынской дани. Сын бека Хусаина Ябык-Мохаммед не позволял в своем присутствии даже произносить слово «татарин»… На волне такого недовольства старик Хусаин в 1427 году сел на коня и уничтожил на Черемшане отряд новых ногайцев, пытавшийся без уплаты пошлины тамгачу балика Варма проследовать на пастбища Кичи-Черемшана. Белые ногайцы пожаловались Кыпчаку, и сарайский хан повелел эмиру наказать чаллынского бека. Гали-беи подчинился и навлек на свою голову позор и большие несчастья. Когда он повелел своим на,мест-никам арестовать уже смертельно заболевшего Хусаина, тот в свою очередь изгнал их из Черемшана. Мумин — владелец Кашанской округи, которую стали называть Лаишевской, поддержал Хусаина и его сына Ябык-Мохдммеда. Когда эмир послал на Чаллы отряд сына Бек-Дауда Султана, Мумин у аула Тахта преградил ему дорогу. В ожесточенном бою Мумин был убит, но и Султан, получивший рану, счел за благо повернуть назад. Он поклялся, что если выживет, то назовет своего сына Тахтой, и когда поправился, выполнил обещание. А аул Тахта стали называть Султаном, ибо его жители гордились поражением хана…
Узнав о Султановском побоище, бек Малмыш пришел в неистовство и хотел идти войной на Гали-бея. Но сын Мумина Мусафир написал ему, что это только усугубит раскол Державы и посоветовал излить гнев на неверных, которые вновь перестали платить дань. Малмыш, подивившись уму юноши, отправил на Джир сына Хаджи Баба-бека. Хаджи Баба-бек заставил округу Мир-Галиджа уплатить дань и привез ее эмиру. Гали-беи же пришел в ярость и закричал на него: «Мы не можем взыскивать дань с Руси — ханского владения, а ты вторгся в пределы Кыпчака! За это я отправлю тебя в оковах в Сарай!» Джуры эмира едва сумели схватить бека и заковать его в железо. Султан повез Хаджи Баба-бека в Сарай. Старик Малмыш нашел в себе еще силы сесть на коня и, помолившись в Болгаре, отправился наперерез хану. У реки Байраш он напал на Султана и в ожесточенной стычке выхватил из его рук юного сына. В память об этом сын Хаджи Баба-бека получил имя Байраш. А тот назвал своего сына Ураком — именем ногайского бия, которого сразил в 1411 году его прадед…
230
231
Когда Султан сообщил эмиру о преступлении Малмыша, Гали-беи созвал казанчиев и порешил с ними покончить с давно мешавшим им родом Исмаилдана. Зловеще улыбаясь — в предвкушении раздела богатых владений Исмаилданов — Арслан, Кабан и другие беки-казанчии вскочили в седла и прямо из дворца эмира отправились на Ашыт. Они не застали Малмыша врасплох, но оказались сильнее своей многочисленностью. В кровавой схватке Малмыш был сбит с лошади и при этом сильно расшибся. Сын вывез его в округ Кукмор, где старик успел основать город и вскоре умер. Этот город на Нукрат-су Хаджи Баба-бек назвал именем отца — Малмыш. Затем он расширил свои владения до Урджума и основал еще город Шем-Мардан, названный так в честь своего деда Марджана. Потом, когда построили новый Шем-Мардан, старый стали называть Иске Йортом. А земли эти были казенными и налоги местные ары платили эмиру. Старики рассказывали мне, как Хаджи Баба-бек собрал их прадедов в Шем-Мардане и объявил им: «Я — ваш новый господин. Тех, кто примет ислам, объявлю своими казаками и обложу налогами за неслужебное время не выше ак-чирмышских, а тех, кто будет упорствовать в язычестве — обращу в курмышей». Большинство, конечно же, приняло ислам, а четверть игенчеев. отказалась и превратилась в курмышей. Они, конечно, стали возмущаться в надежде на помощь эмира, но Исмаилданы были суровыми казан-чиями и быстро скрутили бунтующих. Эмир также попробовал достать зарвавшегося бека, и его казанчиям удалось спалить Шем-Мардан и двинуться за отступающим к Малмышу мятежником. Но тот устроил всей своре лесную засаду у аула Байлянгар и перебил многих. Уцелевшие в панике скакали без отдыха до Арчи и отказались вновь ходить на Исмаилданов… А старики добавляли еще, что все ары, принявшие ислам, уже во втором поколении забыли свой язык и стали булгарами, ибо бек дал деньги и в каждом ауле построили по две-три мечети со школами для обучения вере и языку булгар. А потом и язычники, живя среди правоверных, забыли арские наречия…
232
В 1430 году бек урусов совершил набег на Казань, но заблудился в Кукджакской округе и бежал от своего истомленного войска вместе с немногими боярами на последних лошадях. Неверные — а было их 27 тысяч — совершенно обессилели за время блуждания в лесах. Арские чирмыши, когда находили их, убивали врагов сотнями и без всякой жалости, дабы те перестали проходить через их чащобы. И действительно, балынцы панически боялись с той поры ходить через эти края. Лишь три тысячи неверных избежали гибели и вышли к булгарским аулам, где их пожалели и переправили в Казань. Эмир продал их дану, и вместо благодарности послал в субаш-ские аулы по Ал ату чиновников для розыска остальных неверных. Те силой и плетями заставили субашей выдать укрытых урусов, которые пожелали принять ислам, и эмир продал и их. Субашские аулы, которые были замешаны в этом деле, Гали-беи повелел перевести в разряд курмышских и раздать казанчиям. Субаши взялись за оружие и в схватках с казанчиями одна половина их отстояла свободу и земли, а другая вынужденно покинула свои аулы и ушла вверх по реке…
Чрезмерно одаривая своих казанчиев, эмир забыл, что только сила, а не угодничество, заставляет служить. Уланы, видя, что эмир не очень умен и целиком стал зависим от них, перестали его Ценить и считаться с ним. Ашрафиды же, почувствовав свою силу, решили взять власть о Державе под знаменем борьбы с неверными Кыпча-ком и Балыном во имя восстановления единого и свободного от чьих-либо влияний Булгара. В 1431 году Ябык-Мохаммед провозгласил себя газием и эмиром Болгара, и тогда Гали-беи распорядился официально вернуть Казани ее прежнее имя Газан…
В 1436 году, воспользовавшись расколом Кыпчака и ногайцев на стороны хана Улуг-Мохаммеда, Кичи-Ахмеда и Саид-Ахмеда, эмир Ябык-Мохаммед отправил своих послов к Улуг-Мохаммеду и полу-чил от него грамоту с признанием независимости Булгара в обмен на выплаты дани ногайцам и тюркским ханам и содержание тюркских ханов с их мурзами на время их службы Булгару для высокой связи эмиров Булгара с добрыми тюркскими землями. Общая сумма дани не превышала прежние постоянные выплаты татарам, весьма сносные, и Ябык-Мохаммед с радостью согласился на эти условия выхода Булгара из-под влияния Кыпчака. А грамота эта была очень дорога. Ведь, по татарскому обычаю, то, что указал один хан, не мог отменить другой, а, значит, указ Улуг-Мохаммеда, даже если бы он был ханом полдня, оставался действительным на все времена и для всех прочих татарских ханов. Вследствие важности ее она хранилась в Корым-Чаллах… Еще рассказывают, что в честь послов, привезших ханскую грамоту, Ябык-Мохаммед устроил такой роскошный пир, что получил прозвище «Байрам Гази». А отец говорил мне-«Улуг-Мохаммед согласился дать эту грамоту потому, что нуждался в помощи Булгара»… Потом такую же грамоту дал Булгару и хам Саид-Ахмед, и он получил нашу помощь..
233
Некоторые ногайские беки и ханы были настроены враждебно к Державе, но поделать ничего не могли: Булгар усилился, а Кыпчак раскололся на орды и ослабел. Улуг-Мохаммед, пытавшийся отбить саранский престол у Кичи-Ахмеда и враждовавший с ним, внезапно вышел из степей к Джун-Кале в 1437 году. Ябык-Мохаммед тут же признал его главой (ханом) Кыпчако-Эчкебулгарского союза (хан-лык), желая покончить с его помощью с Гали-беем и подчинить Кыпчак Булгару. Но кыргызский бек Кураиш — потомок Шонкар-бия, который пользовался неограниченным доверием Улуг-Мохам-меда, уговорил сеид-эмира не устраивать войны с правоверными, а покончить с Гали-беем с помощью иных средств.
В 1437 году Улуг-Мохаммед, по просьбе Кураиша, потребовал от 1 али-бея воинов для похода на взбунтовавшуюся против него Москву. Гали-беи не смог прислать никого, ибо его казанчии отказались идти на войну, а вот Ябык-Мохаммед прислал своего сына Габдель-Мумина с казаками сына Буртаса Шали… Бедняга Буртас вместе с Хамид-Батыром осмелился возражать против расправы с Малмы-шем, а когда эмир пригласил их обоих к себе, неосторожно отправился к нему и был схвачен им и казнен. После этого Шали отъехал от Хамид-Батыра к Ябык-Мохаммеду, и с той поры представители его рода Амиров служили Ашрафидам. Эмир назначил его сардаром казаческого округа, который располагался между реками Миша и Агидель и был назван Шали Ашнякским — ведь основатель его рода Амир-Субаш был вождем сабанского племени Ашняк или Азнак. И главный балик округа был назван Ашняком. Вскоре старик Шали уступил пост сардара своему сыну Кичи-Амиру, а сам удалился на покой и построил для себя в округе балик Шали.. А в курмышах у деда Шали Гарафа было с 500 пленных, взятых им в главном остроге ушкуйников. При Шали дети их приняли ислам и стали считать себя булгарами. Сардар перевел их в субаши, и они обосновались на выделенной им в округе земле — у балика Балыклы…
Когда у эмира Ябык-Мохаммеда возникла необходимость сноситься с Улуг-Мохаммед ом, то он решил принять титул сеид-эмира…, который выше всех прочих земных титулов… А титулом «сеид» владели в Волгаре потомки святого Мохаммед-Гали бинэ Мирхуджа: его сын Мир-Гали, почивший в Казани, сын Мир-Гали Ядкар, выбежавший во время разгрома Казани из города в свой аул и в знак осуждения этого больше не въезжавший в него, сын Ядкаpa Раджап, сохранявший развалины Нур-Сувара и почивший возле них, сын Раджапа Исбель-Худжа, ездивший с посольством Махмуда ибн Гали в Миср и также почивший в Казани, сыновья Исбель-Ху-джи Хаммад и Хусаин. Хаммад едва успел убежать в Черемшан из Великого Болгара, когда туда ворвались неверные Идегея, а его сыновья погибли там газиями с мечами в руках. Хусаин же, после смерти своей жены Чэкэр-би — дочери купца Салиха, ушел в Баш-корт и умер там в уединении бездетным… Хаммад возвел над его могилой мавзолей, который народ ошибочно стал называть «Тюрбэ Кул Гали». Он, как рассказывал мне дядя, не имел сыновей, а дочь его, благочестивая Эмряч-би — мать Хусаина Ашрафа — была замужем за Чаллы-Мохаммедом. Поэтому сеид Хаммад, когда почувствовал близость конца отведенного ему Всевышним срока, решил благословить на принятие титула сеида Хусаина. Но Хусаин отказался в пользу своего новорожденного сына Ябык-Мохаммеда, и святой Хаммад нарек младенца сеидом Булгара…
Называться сеидом открыто Ябык-Мохаммед некоторое время не решался, но вот пришел срок — и он указал себя этим титулом в письме к Улуг-Мохаммеду…
За эту поддержку Улуг-Мохаммед направил Ябык-Мохаммеду письмо, в котором признавал сеида правителем всего Эчке Булгара при условии кормления в Казани хана и его потомков. Письмо это хранилось в Эчке-Казане… Кураиш сообщил о решении хана в Казань, и казанчии предпочли своими руками свергнуть Гали-бея и признать власть сеид-эмира…
Юный сын Ябык-Мохаммеда Габдель-Мумин, названный так в память о сыне Салмана Мумине, оправдал возложенные на него обязанности. Когда в битве с балынцами на Нэрлэ-су даже кыргызы дрогнули и побежали, он остался в рядах казаков Шали и этим подвигнул их на стойкость в борьбе с неверными. Казаки удержались до возвращения Кураишем кыргызов на поле боя и затем совместно с ними разгромили москвичей и пленили их бека. Дядя рассказывал мне, что Габдель-Мумин первым схватил повод коня бека неверных, но затем передал его подскакавшему Кураишу со словами: «Бек! Ты заслужил эту победу!» […]
Но затем жадный до денег брат хана Кара-Якуб вместе с сыновьями хана Якубом и Касимом поднял восстание против Улуг-Мохаммеда. Мятежник взял Казань и убил прибывшего сюда — по распоряжению сеид-эмира — Улуг-Мохаммеда. Затем Кара-Якуб, освободив томившегося здесь пленного урусского улубия, двинулся с ним к Курмышу. Кураиш и третий сын Улуг-Мохаммеда Махмуд-тек были потрясены этим вероломством и изменой. В Курмыше между ними и злодеем произошел бой. В разгар сражения Кара-
234
235
Якуб бросился на Махмудтека с ножом, но тот опередил дядю смертельными ударами собственного кинжала и ускакал в Симбир к Ха-мид-Батыру с Кураишем и верной тысячей кыргызов. Сюда немедля прибыл Габдель-Мумин, и все они сговорились о поступлении хана Махмудтека с его людьми на службу сеид-эмиру… Вначале Ябык-Мохаммед поручил хану взять Казань, так как Гали-бей был освобожден Кара-Якубом и вновь претендовал на власть. Сын Ха-мид-Батыра Юсуф и сын Даниля Аули немедля двинулись вместе с Махмудтеком и Кураишем к Казани. Пушечным мастером в городе был тогда сын Раиля Урум-Мохаммед, а пушкарей возглавлял сын Урум-Мохаммеда Мамли. Когда Юсуф подошел к городу, они заколотили пушки и залили водой порох, чтобы по их вине не пролилась кровь булгар. Об этом рассказал мне Байгара — сын Биктиме-ра, внук Мамли. Он же рассказал мне, что у Биктимера долгое время не было сыновей и он, отчаявшись, взял в жены будишку Марьям и усыновил ее сыновей Будиша и Пана. За это доброе дело Всевышний вознаградил его, и его первая жена родила ему через год сына Байгару. Биктимер обучил Байгару, Будиша и Пана своему ремеслу, и втроем они сделали три огромные пушки с ядрами в пояс человеку. Когда они начинали стрелять, неверные в ужасе бросались прочь от стен Казани…
А из Чаллов двинулся во владения Гали-бея сам сеид-эмир Ябык-Мохаммед с казаками Шали. Они дошли до владения соседа Хаджи Баба-бека казанчия Тимершаха, которого одного терпели возле себя Исмаилданы за его неучастие в междоусобицах. Пользовавшийся уважением всех казанчиев, Тимершах велел им собраться в Новой Арче — центре казанчиевского округа. Когда это было сделано, сеид объявил о своем стремлении объединить Булгар под своей властью и избавить Державу от кыпчакского влияния. На это Хаджи Баба-бек, Мусафир и Тимершах ответили, что позволят это в случае, если сеид-эмир гарантирует незыблемость их прав. Ябык-Мохаммед тут же написал грамоту о том, что будет уважать права казанчиев, и те отправились к Казани вместе с Шали через Эчке-Казан, кальгу которого называли Ар-Калой (Арча-Балик). У крепости Биектау их уже ожидали Габдель-Мумин с Махмудтеком, прошедшие сюда с Горной стороны через Болгар и Лаиш. Они сообща приблизились к Казани и Габдель-Мумин предложил казанцам утром следующего дня сдать город и пригрозил в противном случае страшным приступом. В Казани таг да находились Якуб с 500 кыргызов и ногайский бий Кильдибек с 2500 всадников. Но тазикбашцы, увидев, что Гали-бея не поддерживает в Державе никто, связались с Габдель-Мумином и впустили его людей в город. Якуб заперся вместе с Гали-беем в Югары Кермане, а Кильдибек в Бухарском Дворе. Но когда трусоватый Якуб сдался Габдель-Мумину и выдал ему Гали-бея в обмен на свободный выход из города, Кильдибек в ужасе бросился бежать. Наши бросились вдогонку, беспощадно избивая татар и сбрасывая их с кручи. Только с 300 их вместе с бием спаслось благодаря заступничеству Юсуфа, только что подъехавшего к Ногайским воротам. Когда наши отвлеклись на это дело, Гали-беи вздумал было в суматохе убежать, но Шали нагнал его и повел его коня за повод. Внезапно эмир ударил его кинжалом, и сардар, уже истекая кровью, ответил ему тем же и убил. Сын Шали Амир повез отца в крепость Шали. Когда на обратном пути сеид-эмир заехал в нее справиться о здоровье своего сардара, то получил от Амира следующий ответ: «Отец, слава Аллаху, спокойно распростился с бренной жизнью, ибо отомстил за своего отца»…
236