Глава II. Начало: Отделяне на българите от тюркската общност

2.1. Исторически и културни постижения на Волжка България

Волжские булгары. Глава II. Начало: Выделение булгар из тюркской общности

зачало XI в. ознаменовалось  переходом  булгарского этноса  в ак­мати­ческую фазу, когда пассионарное напряжение достигло наивысшего уровня. Этнос во всех уровнях в основном возглавляли пассионарии жертвенного типа, которые направляли свою энергию на расширение ареала его расселения,  поднимали многоотраслевое хозяйство страны, развивали мате­риальную и духовную культуру народа. В этой фазе в со­став населения Булгарии  вошли  многочисленные племена: веда (чуваши),  черемисы (мари), ары (удмурты), башкиры, кипчаки, мордва, хазары и другие, тем самым булгарский  этнос  превратился фактически  в суперэтнос.  Булгарское государство стало общим для всех населявших его народов. Активность этноса возросла, что привело  к  росту  совер­шаемых  им деяний во всех сферах жизни,  как внутри страны, так и в контактах с соседями. Господствующей религией в Булгарии был ислам,  но ни христиане, ни язычники в стране не подвергались гонениям офи­циально  со  стороны  государства.  В стране складывалась оригинальная культура на базе местных традиций и привнесенных с исламом арабо-персидских  влияний.

“В  фазе подъема, — писал Л.Н.Гумилев,- складыва­ется, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный  для  каждого  случая  стереотип  не только  поведения,  но и мировосприятия и миро­осмысления, или то, что мы называем культурным типом.”[i]. Именно в акматической  фазе  этноноосфера  булгар  приобретает те черты,  кото­рые в дальнейшем до XX в.  сохраняются  без  существенных  изменений, несмотря  на все удары исторической судьбы, связанные с военными по­ражениями, особенно ощутимыми в 1236 и 1552 гг. Без развитой именно в XI — начале XIII вв. этноноосферы булгарский этнос мог потерять тот стержень духовности и культуры, который выделяет его среди других на­родов.

Внутреннее обустройство Булгарии. В XI веке создается  и укреп­ляется  булгарское государство  феодального типа с довольно четкими грани­цами,  с соответствующей структурой власти, чиновничеством,  су­допро­изводством,  налогами,  войском, с пронизывающей все слои обще­ства государственной религией —  исламом.  Во  главе государства стоял царь,  официальным титулом которого было “эмир” с добавлением древ­него названия “эльтебер”: в народе его величали “патша”, “падишах”, “хан”. Многочисленные социальные группы резко отличались друг от друга как делом, которым они занимались, так и своим положением,  со­ответственно,  и своими доходами.  Государственная система Булгарии того времени вполне соответствовала потребностям общественной жизни и функцио­нировала вполне эффективно, что подтверждают экономиче­ские успехи,  расцвет ремесел, искусств в стране и международные связи.  В русских летописях и сочинениях арабо-персидских авторов в XI — на­чале XIII вв. Булгария выступает как единая земля — Булгар с единым на­родом — булгары,  каковое обстоятельство говорит о том,  что булгарской этнической системе удалось избежать пассионарного перегрева, который приводит к внутренним  катаклизмам и снижению резистентности этни­ческой системы.

Большое место во внутренних делах Булгарии занимало градо­строительство.  Укреплялись и расширялись города,  основанные еще в X в.,  такие как Биляр (Великий город),  Булгар (Бряхимов русских летопи­сей), Ошель, Сувар; возникли новые: Казань, Кашан, Жукотин, Кремен­чук,  Мардан и другие.  Возникновение  городов,  возведение вокруг  них оборонительных сооружений укрепляло самосознание булгарского эт­носа, придавало ему уверенность в своих делах, которые будут защи­щены от иноземных за­хватчиков.  В городах строились общественные здания: ме­чети, караван-сараи, правительственные и судейские палаты,  бани, а так­же дворы знати, сначала деревянные, а затем каменные и кир­пичные (“кирпич” лингвисты считают булгарским словом).  Однако  большая  часть­ домов в городах продолжала оставаться деревянными: дома строились из сосновых бревен, а крепостные стены были дубовыми. В скандинавских странах Булгарию называли не только “Булгарленд” (Булгарская земля),  но и страной городов — “Гардарика”.  Идея градо­строительства была важным элементом этноноосферы булгар.

Другим важным  элементом  булгарской  этноноосферы была идея ремесленного производства со всеми  известными  тогда  отраслями. Ме­таллургическое  производство и ремесла занимали в Булгарии второе ме­сто  после  градостроительства.  “Ведущую  отрасль  ремесла представ­ляла  собой черная металлургия и обработка железа, — пишет С.М.Червонная. — К XI веку, несомненно, не только уже существовало разделение труда между металлургами и кузнецами, но и в кузнечном ис­кусстве и ремесле  опре­делилась своя, более тонкая дифференциация.  Была заметна  разница меж­ду простой,  далекой от искусства продук­цией сельских кузниц и совер­шенными в эстетическом  отношении изде­лиями из железа и стали искусных городских ремесленников, у которых уже получила развитие система строгой  профессиональной учебы  — под­готовки подмастерьев при опытных мастерах.”[ii]. Из железа булгарские мастера изготовляли оружие,  орудия труда  и предметы быта.

Широкое распространение  в булгарских городах получила обра­ботка меди и ее сплавов. Ремесленники-медники производили в  основ­ном изделия бытового назначения — ритуальную и светскую посуду (кумганы, блюда, кубки и др.), также полированные медные зеркала, ук­рашения и декоративные детали для конской сбруи.  Ювелирное ремесло,  которое вобрало в себя брон­золитейное искусство,  чеканку по меди, а также изготовление украшений и дорогой посуды из золота и серебра с драгоценными и полудрагоценными камнями,  занимало в  булгарском обществе  особенно  важное место,  ибо его изделия прежде всего поль­зовались высоким спросом в  самой  Булгарии,  а также были известны за ее пределами в ближних и дальних странах.

В ювелирных  украшениях  и изделиях бытового назначения бул­гарских мастеров нашли отражение мировоззрение и мифология  народа, а также предания предков. Широкое распространение в изображениях на металлических изделиях получил, так называемый, “звериный стиль”.  Одним из образов этого стиля могут служить бронзовые замочки в виде фигурок барса-единорога. “Замки в виде фигурки барса в массовом виде производились в Биляре, — писал А.Х.Халиков. — Барс — хищное животное кошачьей породы, распространенное в  горах  восточной части Средней Азии,  Южной Сибири и Алтая — был, очевидно, тотемным животным од­ного из ведущих булгарских племен в  Поволжье и на Среднем Кавказе — барсил. Само название этого племени состоит из двух древнетюркских слов:  барс — хищный зверь,  тигр, один из  почетных символов двенадца­тилетнего животного календаря-цикла и ель,  иль (…) — племенной союз, племя,  народ,  государство, страна.  Таким образом,  барсил — племя, племенной союз или народ барсов.  Как известно,  барсилы или серебря­ные булгары составляли ведущую  группу булгарского  населения Волж­ской Булгарии,  из их среды избирались и булгарские цари,  которые иногда  именовались царем  булгар  и  барсил.  По  мнению видного та­тарского исто­рика Ш.Марджани,  барс был  знаком  (ураном)  булгарских  царей”[iii]. Видимо, для отличия военно-племенных вождей от простых воинов в древности у барса появляется такой важный атрибут как рог: изображение рогатого барса, а также крылатого, становится их символом. Не  напрасно  же, в  тюркских сказках и преданиях рог был принадлеж­ностью головного убора одного из самых легендарных царей — Алексан­дра Македонского (Зюлькарная).

Высокого уровня  достигла в своем развитии в Булгарии производ­ство керамических изделий:  высокохудожественной посуды,  светильни­ков, сосудов для благовоний. В городах страны изготовлялись самые раз­нообразные керамические горшки и корчаги, кувшины и котлы, блюда и чаши и др. изделия, которые отличались совершенством формы и много­образием цвета и наносимых на них орнамента. Гончарные  изделия пре­жде всего производились для внутреннего потребления,  но они являлись одним из статей булгарского экспорта в  соседние земли и страны. С.М.Червонная пишет: “Раскопками в Суздале были обнаружены остатки гончарного  горна  с обломками  типичной булгарской керамики, что свидетельствует не только об экспорте из Булгарии керамических изде­лий,  пользующихся популярностью на Руси,  но  и о приглашении в Суз­дальскую землю булгарских опытных и искусных гон­чаров”[iv].  Керамиче­ское искусство булгар не стояло  на месте,  в его развитии были и скачки,  один из которых произошел в  XII  в., когда  получило  приме­нение гор­новой обжиг вместо кострового,  что обеспечило повышение качества из­делий, их утилитарных и художественных достоинств.

Основой жизни  Булгарии  было  сельское хозяйство.  Как бы в стране не было много городов,  все-таки основная часть  населения жила в деревнях и занималась земледелием, скотоводством, охотой и рыбной ловлей. Из деревни поступали в города не только зерно, мясо и другие продукты,  но и шкуры животных,  из которых выделывалась лучшая в Восточной Европе кожа. “Доныне под именем  Болгар, — писал  Н.М.Карамзин  в своей “Истории”, — разумеется в Турции восточные сафьяны, а в Бухарии юфть: из чего заключают, что Азия получала неко­гда сей товар от Болгаров.  Достойно примечания, что в древнем их оте­честве, в Казани, и ныне делаются лучшие из Русских сафьянов”[v].  Сель­ское хозяйство поставляло сырье для прядения,  ткачества и производ­ства одежды.  Высокое  развитие  в Булгарии в этот период получило зерновое хозяйство.  Экспорт зерна,  прежде всего,  в Суздальскую и Нов­го­родскую Русь  составляло одну из статей внешнеторговых связей Булгарии. Н.М.Карамзин, ссылаясь на летописи, пишет, что в 1023 г. в Суздальской земле разразился голод и “между тем жители искали по­мощи в изобильной стране Казанских Болгаров,  и  Волгою  привезли  от­туда  множество  хлеба…Голод миновался”[vi]. Он же, отмечая события 1231 г. и ссылаясь на Татищева,  пишет,  “что Болгары возили тогда хлеб  по Оке  и Волге во все города Российские,  и прислали Великому Князю Георгию (Юрию Всеволовичу — Р.Б.) 30 судов с житом:  за что Георгий отдарил их золотом, серебром и костями рыбьими”[vii]. Видимо,  булгар­ского хлеба лишились новгородцы,  когда  в 1170г. Андрей  Боголюб­ский  осадил  за  своеволие Новгород,  но не сумев взять его,  запер тор­говые пути,  по ко­торому в Новгород шел  поволжский хлеб, в результате чего в городе на- чался голод, и новгородским боярам при­шлось уступить и принять в  князья  ставленника Андрея[viii].

Особое значение в укреплении этноноосферы булгар имело  разви­тие их духовной жизни. Булгарское общество в XI-XIII вв.  достигло вы­сокого уровня в экономическом,  социально-политическом  и культурном  росте,  что способствовало возникновению профессионализма в духовной культуре. Булгарская культура этого периода была культурой письмен­ной.  “Еще до проникновения арабского алфавита, — пишет Г.М.Давлетшин, — булгары поль­зовались  рунической графикой, близкой к тюрко-орхонской. О бытовании у болгар в VIII-IX вв. рунической письменности говорят надписи из Маяцкого  и  Саркелского городищ, коллекции Ново­чер­касского музея(…), Надь-Сент Миклошского клада (Венгрия) (…),  Дунайской Болгарии(…) и т.д.”[ix]. Эти факты подтвержда­ются также исследованиями С.А.Плетневой,  которая основываясь на прочтении надписей на камнях и бытовых вещах, найденных в Маяцком городище, пишет: “Предметы, на которых сделаны надписи, и само их содержание свидетельствуют о широко распространенной среди жителей Хазарии грамотности —  грамотой  владели простые строители крепости и степные кочевники среднего достатка”[x].  Эти факты говорят о том, что булгары вполне были готовы принять письменность на основе арабской графики и в дальнейшем на ее основе поднять свою письменную  куль­туру  на более высокую ступень. В период расцвета Булгарии уже суще­ствовала широкая сеть начальных школ при мечетях с муэдзинами и  имамами, которая сохранилась в деревнях вплоть до Советской власти.

В Булгарии  появляются  высшие и средние религиозные учебные заведения — медресе. Шакирты (студенты) из булгар получают образова­ние  не только в своих медресе,  но и в восточных странах — в Средней Азии и на Ближнем Востоке.  В то же время шакирты из этих стран обу­чаются в учебных заведениях Волжской Булгарии.  С принятием ислама в страну начинает проникать из Средней Азии литература, написанная на бумаге. С появлением бумаги в Булгарии получают распространение ру­кописные книги,  а также появляется возможность обучать  письму более широкие слои населения.  “В распространении грамотности среди широ­ких слоев населения, — пишет Г.М.Давлетшин, — было  заинтересовано и му­суль­ман­ское духовенство,  ибо умение читать и писать по-арабски да­вало возмож­ность непосредственно  познакомиться с Кораном, религиоз­ными книгами, осваивать дидактическую литературу,  направленную,  главным образом, против языческих традиций.  Следовательно,  процесс  распространения  элементарной грамотности и ислам­изация булгарского общества  шли  параллельно”[xi].

В результате социально-экономического, политического и культур­ного  развития в булгарском государстве возникла потребность в научных знаниях. Крупнейшими научными центрами страны были города Булгар, Сувар и нижнебулгарский город Саксин. Наиболее образованной частью населения являлись богословы и проповедники,  судии  и другие госу­дарственные чиновники.  В какой-то степени представление о духовной жизни булгарских городов дает  арабский  автор XII в. ал-Гарнати,  го­воря  о городе Саксине:  “А в середине города живет эмир жителей Бул­гара, у них есть большая соборная мечеть, в которой совершается пят­ничное моление, и вокруг нее живут булгарцы.  И есть еще соборная ме­четь, другая, в которой молится народность, которую называют “жители Сувара”, она тоже многочисленна”. И далее: “А в день праздника выно­сят многочисленные мимбары (возвышение,  с которого в мечети произ­носят проповеди — Р.Б.) и каждый эмир молится с много­численными на­родностями.  У каждой народности есть кадии (мусульманский судья — Р.Б.), и факихи (правовед — Р.Б.),  и хатибы (проповедники — Р.Б.)”[xii].  В городах практиковали табибы (врачи), слава о которых иногда бывала широко известной.

Одним из  первых  ученых  Волжской  Булгарии XI в.  был Бурхан-ад-дин ал-Булгари.  Он известен своими трудами по  фармакологии,  ри­торике  и богословию.  Широкое распространение на Востоке получили труды булгар­ского ученого Сулеймана ибн Дауда  ас-Саксини-Сувари, богослова и писа­теля,  выходца из г.Сувара, жившего в городе Саксине. Он написал на персид­ском языке труд дидактического характера под на­званием “Свет лучей — правдивость тайн”, затем перевел его на арабский язык,  назвав “Порадующий больных душ”. И наконец,  “Цветок  сада по­радующий больных душ” — это сокращенный вариант двух первых книг.  Сулейман  ибн  Дауд  ас-Саксини-Сувари посвятил  все  свои  сочинения  своему  учителю  Абу-л-Аля Хамиду ал-Булгари, у которого учился в медресе. Последний был энциклопедически образованным ученым,  ши­роко известным на Востоке, в тонкостях разбирающимся в научной и бо­гословской литературе мусульманского мира своего времени.  Булгар­ские ученые и богословы были хорошо известны в Средней Азии, Хора­сане. Некоторые из них жили и творили  на  Востоке,  иногда занимая в тех странах религиозные и административные посты.  Так,  например,  Ходжа Ахмед Булгари был учителем  и шейхом знаменитого султана газ­невидского государства, куда входили территории современного  Афга­нистана,  ряд  областей Ирана, Средней Азии, Индии, Махмуда I Газневи (967-1030)[xiii].

Значительное развитие в Волжской Булгарии получили такие науки,  как математика, астрономия, химия, медицина, география, история и др. В Булгарии было известно несколько календарей. Астрономические зна­ния булгарские ученые приобретали в Средней Азии  и в странах  Ближ­него и Среднего Востока,  где астрономия и другие естественные науки получили в то время наибольшее развитие.  Рост ремесленного производ­ства и возникновение фармакологии потребовали знаний в области хи­мии. Булгары были знакомы и умели применять такие металлы и метал­лоиды,  как железо,  медь,  никель,  свинец, олово,  ртуть,  серебро,  зо­лото,  сурьма, сера и т.д. Булгарские кузнецы производили сталь повы­шенного качества,  владели основами сварки и пайки,  а также изготов­ления различных сплавов на основе меди — бронзы,  латуни и др. Высо­кого совершенства достигли мастера, изготовляющие украшения и пред­меты быта из меди, золота и серебра. Все это потребовало в свою очередь совершенствования математических знаний и формирования их в науку.

Булгарские ученые-медики также получили широкое признание не только в Булгарии,  но и в странах Востока.  Одними из  них  были братья Таджетдин и Хасан ибн Йунус ал-Булгари. Таджетдин ал-Булгари напи­сал сочинение “Лучшие лекарства от  отравления”,  а  его брат  Хасан по просьбе известного врача Бадр-ад-дина Махмуда ибн Усмана в 1220-21 гг.  переписал его. Трактат по  фармакологии  “О простых лекарствах” написал также Бурхан-ад-дин Ибрагим ибн Йусуф Булгари, имя которого было известно в мусульманских странах. Всему  Востоку было известно имя целителя Ходжы Булгари в Газни.  Он был усыновлен поэтом Хаки­мом Санаи,  но прожил недолго —  умер  в возрасте 39 лет. Поэт же по­строил на его могиле надгробие, воспел его талант врача в стихах.  “Это может быть тот самый Ходжа Ахмед Булгари, который был учителем и шейхом знаменитого султана Махмуда Газневи,- делает предположение Г.М.Давлетшин.- И  в наши  дни мусульмане  со всех концов мира при­ходят к могиле булгарского лекаря и к источнику с его именем, надеясь избавиться от недугов. В 1971 г.  на его могиле был воздвигнут мавзолей из белого мрамора”[xiv].  Широкое распространение в Булгарии полу­чила  книга таджикского ученого-медика Авиценны “Каноны врачебной науки”. Под именем Абу Гали-сина он известен булгаро-татарам  до  сего  дня, прежде  всего  через прекрасную легенду о нем,  написанную булгаро-татарским просветителем XIX в. Каюмом Насыри, которая, ви­димо, восходит к народным сказаниям.

Развитие торговых связей Булгарии со многими странами Востока  и Восточной Европы требовало совершенствования географических зна­ний.  Прежде всего булгарские купцы, путешественники и проповедники  знакомились  с  другими странами по сочинениям таких мусульманских  гео­графов,  как  ал-Балхи,  Ибн  Халдун,  ал-Масуди, ал-Марвази,  ал-Ид­риси  и другие,  которые традиционно делили известные земли на семь климатов со входящими в них странами.  Сведения  о  седьмом  климате,  т.е.  о  северных странах и народах, арабские географы получали в Булга­рии, что видно из сочинений Ибн Фадлана (X в.),  ал-Гарнати (XII в.),  Ибн ан-Нугмана (XIII в.) и др.  Булгары хорошо знали и имели связи с народами,  которые жили от  них на север вплоть до Северного Ледови­того океана.  К северу от удмуртов (чирмеш,  ар) жил народ вису  (ису),  за  ними  югра (юра), а на берегу Темного моря за горами обитали, по представлениям булгар, дикари. Естественно, булгары имели ясное пред­ставление о Руси и ее городах,  о землях, лежащих к Востоку и югу. Они никогда не  забывали  о  Кавказских  горах,  Каспийском,  Черном, Азов­ском морях, рядом с которыми когда-то жили их предки, и рассказы о них передавались из поколения в поколение.

В XI-XII  вв.  в  Волжской Булгарии появляются первые ученые ис­торики, которые обобщают “предания старины глубокой”, пишут исто­рию  булгарского  народа.  Одним  из  них был  Якуб ибн Нугман (1058/59-1164), написавший “Историю Булгара”. Эту книгу упоминает в своем сочинении Абу Хамид ал-Гарнати,  который дает ей высокую оценку и приводит из нее отдельные отрывки. Булгары обладали сведе­ниями и по истории других народов. В частности, им было известно имя Александра (Искандера) Македонского.  С  высокой  степенью достовер­ности можно сказать, что в Булгарии при эмирах находились летописцы,  которые писали деяния не только правящих в  то  время эмиров,  но и их предков,  ибо родословные в престолонаследовании были очень важны — они доказывали легитимность правящих монархов. Кроме того, было в традиции даже простых булгар знать своих предков до девятого колена.

Достойное место  в  мусульманском мире занимали булгарские бо­гословы и философы. Естественно, в то время споры, диспуты шли по вопросам толкования Корана.  Уже в X в. булгарские богословы присту­пают к изучению хадисов — преданий об  изречениях  и  делах пророка Мухаммеда.  О хадисах и их понимании писали Абу-л-Аля Хамид ибн Идрис ал-Булгари и Сулейман ибн  Дауд  ас-Саксини-Сувари. Многие  богословские и философские проблемы нашли отражение в таких сочи­нениях,  как “Полезные сущности” и “Всеобъемлющий”  Ходжи Ахмеда ал-Булгари,  “Трактат” Бурхан-ад-дина ал-Булгари и других. Духовная жизнь Булгарии протекала на достаточно высоком для своего  времени  уровне  и была вплетена в общую ткань мусульманского мира.  Булгар­ские проповедники ислама оттачивали свое  мастерство богословов не только среди единомышленников в странах Востока, но и практически претворяли в жизнь принципы, которым они следовали. Булгарские под­вижники распространяли ислам среди башкир и некоторой части финно-угорских народов. Известно, что со словом пророка Мухаммеда они ез­дили и в города Руси.  Не только богословы,  но и ученые мусульманских стран в то время писали свои труды и трактаты  на арабском языке,  на языке науки исламского мира.  Есть все основания надеяться,  что нас еще ждут значительные открытия трудов булгарских ученых в архивах и хранилищах книг в странах Ближнего и Среднего Востока.

Те войны,  которые пронеслись по Булгарии огненным смерчем в XIII и XVI веках, уничтожили прежде всего такие культурные достиже­ния булгар, как книги, написанные на бумаге иногда в нескольких экзем­плярах, архивы эмиров и ханов, а также летописи, которые велись при них.  Горели деревянные города — горели и книги. К сожалению,  у бул­гарских мусульман не было даже  ничего  похожего  на русские  право­славные монастыри,  где велись бы летописи и хранились книги. Этим обьясняется малочисленность и отрывочность дохо­дящих до нас образ­цов литературных памятников булгар. Поэтому так ценна для нас поэма булгарского поэта и мыслителя Кул Гали (погиб в 1236 г.) “Кысса-и Йу­суф”, сохранившаяся в полном обьеме благодаря народной памяти.  И до него булгарские писатели и поэты создавали художественные произведе­ния.  Особой  популярностью  среди булгар  пользовалось религиозно-дидак­тическое произведение Сулеймана ибн Дауда ас-Саксини-Сувари “Зухрат ар-Рийаз”,  написанное в виде небольших  рассказов-хадисов и расцвеченное известными в то время художественными средствами.  “Близость  волжско-булгарского языка к другим тюркским языкам (кипчакскому, огузскому, уйгурскому),- пишет Г.М.Давлетшин,- дала возможность взаимно обмениваться литературными достижениями. Бул­гарские письменные памятники находили более широкую аудиторию тюркоязычных читателей”[xv].

Многокомпонентная материальная и духовная культура усложняла этноноосферу  булгар, она вибрировала более мощно,  захватывая в свое поле влияния многие племена и народности, которые  начинали осозна­вать себя как представители единого народа.  К булгарам тяготели под воздействием их этноноосферы многие окружающие народы. Именно  в  это  время хазары,  как близкие родственники булгар по крови и по духу,  стали называться их именем как низовские булгары.  Этноноосфера бул­гар  в XI-XIII вв.  достигла  такого  уровня развития,  когда заимствова­ния из культур других народов, в частности, арабов,  хорезмийцев, рус­ских, перерабатывались в булгарском духе и входили органически со­ставной частью их менталитета  и бытия.  Пространственно  этноноо­сфера  булгар охватывала земли от Северного Ледовитого океана до Кас­пий­ского моря и Северного  Кавказа,  от Уральских гор,  реки Яика до бас­сейна рек Дон и Ока.  И это не преувеличение.  Дело в том,  что в по­сле­дующие века, когда булгары потеряли  политическую  самостоятель­ность,  их имя стало скрываться под другими названиями — черные кло­буки,  черкасы, асы (ясы),  бродники, казаки, татары. Ибо летописцам, которые переписывали сочинения своих предшественников,  казалось,  что не могло быть величия у народа,  который не мог его сохранить, а на­род побежденный и расколотый теряет свое самосознание, его этноноо­сфера замыкается  в  себе  и не реагирует на новые названия распавшихся его частей.

Взаимодействие булгар  с соседями. После распада Хазарского кага­ната в домонгольский период в Восточной  Европе  существовали только  два государства — Волжская Булгария и Русь, два этноса — бул­гары и русские, этноноосфера которых, как наиболее мощные, охваты­вающие этноноосферы  окружающих  их племен и народностей,  в конце концов, пришли в соприкосновение в борьбе за преобладание в регионе. Оба этноса — булгары и русские — были известны далеко за пределами своих стран.  О них писали в своих сочинениях арабские, персидские  и  тюркские  авторы.  Последних особенно интересовали булгары как тюрк­ский народ мусульманского исповедания, занимающий земли  далеко на севере рядом с русскими.  Немало внимания уделил булгарам в своем “Словаре тюркских наречий” уйгурский  ученый-филолог XI в. Махмуд Кашгари.  Вопрос о принадлежности булгар к той или иной группе наро­дов и соответственно булгарского языка  имеет важное значение для ха­рактеристики их этноноосферы.

У Махмуда  Кашгари  не было  никаких сомнений, что булгары — тюрки.  Он писал: “Булгар — один  из прекраснейших тюркских горо­дов”[xvi]. Рас­сма­тривая тюркские языки, он отметил: “Языки киргизов,  кипчаков,  огузов,  тух­си,  ягма, чигил, играк, ярук — только тюркские. Языки ямаков, башкир к ним близки. Расположенных до Византии языки булгар,  сувар и печенегов — тюркские с  укороченным окончанием”[xvii]. Ученый указал и языки народов, живущих рядом с тюрками:  ябаку,  та­тар,  басмил. Он отметил, что у них  свой присущий им язык[xviii].  Перечис­ление степных народов М.Кашгари начинает от Византии и заканчивает у границ Китая: печенеги, кипчаки, огузы, ямаки, башкиры, басмилы, кай, ябаку, татары, киргизы. Данное обстоятельство говорит о том, что этноноосфера  булгар  входила в общую этноноосферу единого тюркского мира на основе мусульманской веры.  Однако не все тюрки входили в мусульманский мир.  Тюркские кочевые племена,  которые имели свои кочевья на юго-восток и юго-запад от Булгарии, были язычниками, а не­которые из них, особенно находящиеся в поле влияния этноноосферы православных византийцев и русских,  принимали христианство  и вхо­дили  в  противоречие  с мусульманской Булгарией.  Л.Н.Гумилев приво­дит  слова  персидского  историка   Раванди,  писавшего   в 1192-1196 гг.  сельджукскому  султану  Кай-Хусрау:  “…В землях арабов,  персов, ви­зантийцев и руссов слово (в смысле “преобладание” — Л.Г.) принадлежит тюркам, страх перед мечами которых прочно живет в сердцах” соседних  народов[xix].  В  таком сложном  мире булгары укрепляли свое государство,  развивали свою материальную и духовную культуру, отстаивали свою  независимость от посягательств извне.

Сложные отношения установились у Булгарии с Русью после при­нятия последней христианства  и  его победы среди основной массы рус­ских,  на что ушло,  по крайней мере,  100 лет.  Как известно, после  за­ключения “вечного мира” между Булгарией и Киевской Русью в 985 г. торговые отношения были закреплены договором 1006 г.  Почти  до конца XI в. булгаро-русские взаимо­отношения были мирными,  беспере­бойно действовали сухопутные и  водные  торговые пути  между  Булга­ром  и Киевом.  В этот мирный период булгарские купцы проникли во многие дальние страны,  как-то:  Средняя  Азия, Китай,  Индия, Закавка­зье, Арабский халифат, Персия, Скандинавия, Венгрия и другие.  А.Ю.Якубовский писал:  “Насколько далеко распространились торго­вые и культурные связи булгар, видно хотя бы из того факта, что, по словам персидского историка Абу-л Хасана Бейхаки, булгарский царь Абу Исхак Ибрахим, сын Мухаммеда, в 1024/25 году послал большие суммы денег на постройку пятничных мечетей  в городах Себзаваре и Хосровджирде в Хоросане”[xx]. Непростые отношения к концу XI столетия между Булга­рией и Русью  сложились в связи с тем,  что,  с одной стороны,  торговый обмен между ними требовал поддержания мира, но, с другой стороны, этноноосфера булгар на основе ислама и этноноосфера русских на основе  православия подталкивали их менталитеты на конфронтацию.

Принятие булгарами  ислама, а  русскими православия и, соответст­венно, изменение несущих частот их этноноосфер привело к передвиже­нию  массы людей в двух направлениях:  из Руси в Булгарию, из Булга­рии в Русь.  “Когда земли междуречья Волги и Оки  и  верховьев  Волги в XI-XII вв.,- писал  А.Х.Халиков,- вошли  в состав русских княжеств и стало распространяться христианская  религия, часть  ростовских  мерян переселилась в Булгарию и приняла ислам”[xxi]. В то же время в XII в. вла­димиро-суздальские князья, отовсюду созывая “многие тысячи людей” в свои города “из  булгар, мордвы,  венгров, кроме русских”, давали им “не малую ссуду”, тем самым способствуя развитию своих земель[xxii].  Сколько взаимно переселилось булгар и русских мы не знаем,  но фактом остается то обстоятельство,  что булгары жили  в  городах  Владимиро-Суздаль­ской Руси,  а русские в городах Волжской Булгарии.  Известно,  что в го­роде Булгар русские жили отдельной  слободой  и, возможно,  имели  свою  церковь.  “Взаимоотношения между Русью и Волжской Булга­рией, — пишет М.Д.Полубояринова, — были  двусторонними. Распростра­нение  булгар­ских  находок на территории Руси осуществлялось по тем же законо­мерностям, что и русских в булгарских землях. Появление бул­гарской керамики на русских поселениях говорит о пребывании здесь болгар.  Конечно, булгарская посуда, изготовленная  с большим совер­шенством,  нежели русская,  могла в отдельных случаях служить предме­том торговли или подарков,  а может быть, тарой, вмещающей продан­ный товар. Однако в большинстве случаев ею,  вероятно, пользовались булгарские купцы и ремесленники, отправлявшиеся в соседнюю страну с торговыми целями, на заработки или в качестве пленных”[xxiii].

После ста  лет  спокойной жизни в булгаро-русских отношениях мирные пе­­­ри­оды начинают перемежеваться  военными  столкновениями, что  является отражением отхода несущих частот этноноосфер булгар и русских друг от друга на большее расстояние в связи с  укреплением у первых ислама, а у вторых православия. Под 1088 г. русские летописи сообщают о взятии булгарами города Мурома: “Взяша болгаре  Му­ром”[xxiv].  Подробности данного события на­ходим у В.Н.Татищева: “В те же времена были на Волге и Оке разбои, и много болгар торгующих погра­били и побили.  Болгаре же  прислали  ко князю  Олегу  и брату его Яро­славу просить на разбойников,  но не получа управы и взятого,  пришед с войски,  Муром взяли,  а  села пожгли”[xxv]. В стычках подоб­ного рода еще нет политических целей.  “Источники по внешне­по­ли­тической истории Волжской  Булгарии,  главным  образом  по  ее  связи  с  Киевской  Ру­сью, — пишет Р.Г.Фахрутдинов, — показывают,  что эти связи в основном были добрососедскими, если исключить несколько инцидентов, вызван­ных чисто экономическими причинами (сбор  дани, ограбление  купцов).  В этот период еще не ставятся широкие политические цели, нет стремле­ния к расширению границ.  Этим кончается  первый  период  русско-бул­гарских взаимоотношений. Второй период этих отношений связан с об­разованием Северо-Восточной Руси с  политическим центром на  Верх­ней Волге”[xxvi].  Второй поход булгары совершили в 1107 г. на Суздаль. Возможно, со взятием Суздаля булгары связывали уже решение каких-то политических вопросов. По крайней  мере, это  был  период  наибольшей активности булгарского этноса,  в то время как старорусский этнос шел к своему закату, а великорусский этнос еще не возник.

В Северо-Восточной  Руси  православие победило не сразу.  Ко времени описываемых событий сопротивление язычества еще  не  было окончательно  сломлено.  Дело осложнялось еще и тем,  что мусульман­ские проповедники из Волжской Булгарии проводили  свою  пропаганду среди русских и мерян,  что вызвало противодействие со стороны влади­миро-суздальских князей. В дальнейшем, когда православие оконча­тельно укрепило свои позиции, неприязнь, вызванная вмешательством булгар в дела Руси,  постоянно толкала владимиро-суздальских князей на конфронтацию с мусульманской Булгарией.  Хотя, видимо,  военные конфликты между Владимиром и Булгаром  возникали не только из-за захвата прекрасных пленниц, тем не менее в следующих словах Л.Н.Гумилева схвачены важные моменты, характеризующие некоторую общность булгар и русских:  “… Волжские болгары свели постоянную войну с Суздалем и Муромом к обмену набегами ради захвата пленниц.  Болгары пополняли свои гаремы, а русичи восполняли ущерб. При этом дети смешанных браков считались законными, но обмен генофондом не привел оба соседских этноса к объединению. Православие и ислам раз­деляли русичей и болгар,  несмотря на генетическую перемешанность, экономическое и социальное сходство, монолитность географической среды и крайне поверхностное знание  догматики обоих мировых рели­гий большинством славянского и болгарского населения”[xxvii].

Причины походов  русских на булгар были разными. Так, например,  поход Юрия Долгорукого в 1120 г.,  по мысли  некоторых исследовате­лей,  был  связан с отравлением булгарами его тестя половецкого князя Аепы.  В Ипатьевской летописи  об  этом  говорится: “…Придоша по­ловци к болгарам,  и высла им князь болгарский пищи с отравою, и пив Аепак и прочие князи вси помраша”[xxviii]. Юрий  Долгорукий с братом своим Глебом не замедлил выступить против булгар по Волге на ладьях с суздальским и ростовским войском. Несмотря  на большие  силы,  с ко­торыми булгары выступили против войска Юрия Долгорукого,  они были побеждены, и русские вернулись с добычей.  Неприязнь к булгарам пере­далась сыну Юрия Долгорукого от половчанки Андрею Боголюбскому,  который не забыл, что булгары отравили его  деда  Аепу.  Тем  не  менее мирный период в булгаро-русских отношениях протянулся более чем на четыре десятилетия, что  было  связано  с достаточно высокой пассио­нарностью булгар и малой активностью русских, ибо Владимиро-Суз­дальская Русь находилась в самом начале своего пути обновления этноса.

Только в  1164 г.  Андрей вместе со своим братом Ярославом и сы­ном Изяславом,  собрав большое войско,  выступил против булгар. Об этом походе Н.М.Карамзин пишет следующее: “Оскорбленный соседст­венными булгарами, он разбил их войско многочисленное, взял знамена и прогнал князя.  Возвращаясь с конницей на место битвы, где пехота Владимирская стояла вокруг Греческого  образа  Богоматери, привезен­ного из Выше­города,  Андрей пал перед святой иконою, слезами изъявил бла­годарность небу,  и желая  сохра­нить  память  сей важной победы, ус­та­новил особенный праздник, доныне торжествуемый нашей церковью. Россияне завладели на Каме славным Болгарским городом  Бряхимовым,  и  несколько других городов обратили в пепел”[xxix]. Победе над булгарами Андрей Боголюбский придавал такое большое значение, что по возвра­щении из похода совершил ряд знаменательных действий,  имеющих сим­волическое значение: освещение надвратной церкви на вновь постро­енных Золотых воротах города Владимира, возведение новых Успенских соборов во Владимире и Ростове,  установление  нового церковно-госу­дарственного  праздника Владимиро-Суздальской Руси 1 августа — Все­милостивого Спаса и Богоматери[xxx].

Насколько крепко этноноосфера держит личность в своих сетях, за­ставляя ее мыслить и действовать в соответствии с ее  вибрациями,  го­ворит пример Андрея Боголюбского. Полуполовец, его матерью была дочь хана Аепы, имевший второе половецкое имя Катай (Китай), знав­ший половецкий язык, много раз взаимодействовавший с половцами в борьбе с своими противниками,  Андрей  Юрьевич  был  великим строи­телем земли Русской.  Женатый на булгарской принцессе,  он в борьбе за преобладание Владимиро-Суздальской Руси  не  раз  ходил походом на Волжскую Булгарию,  постоянно поддерживал церкви и монастыри,  усердствовал в обращении многих булгар и евреев в христианскую веру[xxxi]. Зимой 1171 г. Андрей Боголюбский опять начал войну с булга­рами — послал  на  них  своего сына Мстислава,  с которым соединились рязанцы и муромцы.  Тем не менее набрать большое войско не  удалось.  Взяв  по берегу  Камы шесть  булгарских  деревень и седьмой городок,  Мстислав,  пленив женщин и детей,  решил вернуться,  дабы не испыты­вать судьбу.  За ним вплоть до границы, которая тогда проходила по устью Оки, гнались булгары.  Русские с трудом оторвались от догоняв­ших их булгар,  переправились по льду через Оку и вернулись домой. В том же году Мстислав умер.  Но и Андрей Боголюбский прожил после  смерти сына недолго.  В 1174 г. против него среди бояр возник заговор, во главе которого стояли сыновья боярина Кучки,  убитого когда-то от­цом Андрея.  В  заговоре приняла участие и вторая жена Андрея, бул­гарка родом,  из желания мести мужу за зло,  причиненное им ее народу — булгарам.  Орудием убийства был избран ключник Анбал (по имени явно булгарин), который и умертвил Андрея.

В 1176 г.  великим князем  Владимиро-Суздальской  Руси  стал Все­волод III Большое Гнездо,  брат Андрея Боголюбского.  В булгаро-рус­ские отношения смена власти существенных изменений не внесла. Вза­имные вторжения продолжались, что видно из письма Всеволода в 1182 г.  киевскому князю Святославу Всеволодовичу:  “Отче  и брате,  се  бол­гары соседи наши…,  суть вельми богаты и сильны, ныне пришед по Волге и Оке,  якоже и коими с ве­ликим войском многие городы разо­рили,  людей бесчисленно пленили,  кото­рым я един противиться не могу…  Половцев же призывать не хочу,  ибо они с болгары язык и род един…”[xxxii]. Татищев причину вторжения булгар в русские земли объясняет тем,  что они искали “управы на  русских грабителей”.  Как бы там ни было Всеволод начал готовиться к ответному вторжению. По этому по­воду Н.М.Карамзин писал: “Подобно Андрею смотря с завистью на цве­тущую художествами и торговлею Болгарию, Всеволод желал овладеть ею, и звал других Князей к  содействию.  Война с неверными казалась то­гда во всяком случае справедливою”[xxxiii].

Всеволоду в походе на булгар в 1183 г.  удалось собрать значитель­ные силы.  С ним ходили князья Роман, Игорь, Всеволод, Владимир Гле­бовичи, князья Рязанские и Муромский князь Владимир Юрьевич со своим братом Давыдом, а также сын князя Давыда Смоленского. Союз­ники до устья Цивили плыли по Волге. Затем, оставив ладьи под стражей Белозерских воинов,  пошли сухим  путем  по  берегу. Пройдя доста­точно большое расстояние,  увидели вдали конницу. Думая, что это бул­гары,  стали готовиться  к битве,  но мнимые неприятели оказались по­ловцами, которые также шли войной на  Булгарию.  Среди них был и князь болгарский, видимо из донских. Вполне естественно,  объединен­ное русско-половецкое войско  вторглось  в Булгарию  и осадило Вели­кий город (Биляр) в земле серебряных булгар.  Пока старшие военачаль­ники совещались в шатре, юный племянник Всеволода Изяслав Гле­бович по го­ряч­ности своей не выдержал и один со своей дружиной напал на булгар­скую пехоту, стоявшую перед городскими воротами.  Изяслав был смер­тельно ранен стрелой. Всеволод, видя страдания своего люби­мого племянника, не мог должным образом заниматься осадой города.  В десятый день осады великий  князь заключил мир с булгарами и отсту­пил к ладьям,  которые находились довольно далеко от столицы Булга­рии.  На стоянке русских судов произошла небольшая стычка — стремле­ние булгарского отряда истребить их не увенчалась успехом.  Там Изя­слав скончался и Всеволод   с   горестью возвратился  в  свою столицу[xxxiv]. Видимо, в мирном исходе противостояния русских и булгар сыграло свою роль не только смертельное ранение любимого племянника Всево­лода,  но и воинская сила  булгар  и неприступность столицы  Булгарии  Биляра (Великого города русских летописей).  В акматической фазе этно­генеза булгары обладали достаточной пассионарностью, чтобы отстоять свою честь и свободу.

При описании  событий того времени и В.Н.Татищев,  и Н.М.Ка­ра­м­зин упоминают областные названия булгар,  что  важно  с  точки зрения выявления местности их проживания, а значит и простран­ства действия этноноосферы булгар.  Что  касается  серебряных  булгар, вопрос здесь ясен — это жители столицы Булгарии Биляра и ее централь­ных районов вокруг столицы. Челмата — от реки Чулман (Кама), т.е. жи­тели поселений, возможно, по правому берегу Камы и на север от нее.  Но вот Н.М.Карамзин, ссылаясь на Киевскую летопись, упоминает “о Болгарах Тимтюзях”. Обратимся к В.Н.Татищеву. Он пишет: “Серебряные болгары — выше Казани… Чалмато — болгары  по  реке Каме…”[xxxv].  Там же читаем:  “Месчора, Елатьма, Кадом, Шатск и Елец,  Темников, Ломов, Козлов, Танбов, митимдюди, болгары,..”. Митимдюди, по Татищеву, Тимтюзи, по Карамзину, — это и есть булгары, живущие юго-вос­точнее Рязани и южнее Мурома по рекам Цна и Мокша.  Это они спешили на помощь к своим соплеменникам,  когда Всеволод с огром­ным по тем временам войском пошел войной на Волжскую Булгарию.

В 1186 г. великий князь Всеволод организовал  новый  поход на булгар,  но сам не принял участия.  Видимо,  русские вторглись только на окраины Булгарии и  сильного  военного столкновения  с восточным со­седом не было,  ибо даже Н.М.Карамзин скупо сообщает, что “Воеводы его возвратились оттуда с добычей  и  пленниками…”[xxxvi].  Через  9 лет, в 1205 г., Всеволод послал на бул­гар судовую рать, которая “множество полона взяша” и “товар мног взяша,  и потом придоша в свояси”[xxxvii]. Нельзя думать, что булгары и русские все время были в  состоянии  войны  друг  с другом. Русским мир с булгарами также был необходим,  как последним,  ибо Русь могла торговать с Востоком только через  Бул­гар  — крупный торговый центр Восточной Европы,  куда свои товары при­возили купцы из многих стран Средней Азии, Среднего и Ближнего Востока,  из Китая,  Индии и других земель.  Волга была единственным торго­вым путем между Азией и Восточной Европой.  Сухопутные связи были со­пряжены с большими трудностями с точки зрения безопасности и веса перевозимых то­варов и выбора транспортных средств.

Мирные периоды  взаимоотношений  Булгарии и Руси иногда дли­лись более десяти лет, что в то бурное время было большим сроком. Столкновения между ними больше всего случались из-за торговых инте­ресов и сфер влияния булгар и русских на окружающие племена,  с кото­рых можно было взимать дань,  что, кроме того, было осложнено разли­чием их вероисповедания — ислам­ом и православием. Столкновение тор­говых интересов между двумя государ­ствами привело в 1219 г. к взятию булгарами города Устюга,  который нахо­дился на земле заволочской чуди,  где шла успешная колонизация этих мест рус­скими. Булгарам  пришлось отступить и испытать ответный поход русских на свои земли.

Летом 1220 г.  брат  великого князя Юрия Всеволодовича (стал ве­ликим  князем  в 1218 г. через  6 лет после смерти своего отца Всево­лода) Святослав с сыновьями муромских  князей  и  с сильным ополче­нием на судах приплыл  Волгой в Волжскую Булгарию.  Святослав при­стал со своим войском к правому берегу  Волги  ниже  устья Камы.  Ос­тавив у судов охрану, русское ополчение двинулось к булгарскому городу Ошель,  укрепленному двумя высокими дубо­выми стенами, между кото­рыми находился вал, и осадило крепость. Красочное описание этого со­бытия находим у Н.М.Карамзина: “Впереди шли люди с огнем и топо­рами,  за ними стрелки и копейщики.  Одни  подсекли тын,  другие за­жгли оплоты; но сильный ветер дул им прямо в лицо: задыхаясь от гус­того дыма,  воины  Святослава,  ободренные  речью Князя,  приступили с другой стороны и зажгли город по ветру. Зрелище было ужасно:  целые улицы пылали;  огонь раздуваемый  бурею, лился быстрой рекой; отча­янные жители с воплем бежали из города и не могли уйти от меча Рос­сиян;  только Князь Болгарский и некоторые  его  всадники спаслися бег­ством.  Другие,  не требуя пощады, уби­вали жен, детей своих и самих себя, или сделались жертвою пламени,  вместе  с  многими Россиянами,  искавшими добычи в городе. Святослав, видя там наконец одни кучи ды­мящегося пепла, удалился, сопровождаемый  толпами пленников, большей частью жен и младенцев. Напрасно Болгаре хотели отомстить ему,  сте­каясь отовсюду к берегам Волги:  Россияне,  готовые к битве сели на ла­дии,  рас­пустили знамена,  и при звуке бубнов, труб, свирелей плыли медленно вверх по Волге  в стройном ополчении.  Болгары только смот­рели на них с берега”[xxxviii]. Близ устья Камы Святослав соединился с отря­дом, который ходил опустошать ее берега и где было взято несколько булгарских го­родков. Насколько большое значение придавал этому по­ходу великий князь Юрий Всеволодович говорит то обстоятельство, что он в знак благодарности встретил своего брата и его  воинство за не­сколько верст от столицы и угощал всех его воинов, принимавших уча­стие в походе, три дня.

Булгария и Русь еще жили своей жизнью, определяемой их внут­ренним  развитием,  а далеко на востоке в монгольских степях уже вы­зрела и пришла в действие сила,  которая через каких-то  16-17 лет ко­ренным образом изменит политическую и социально-экономическую об­становку всей Восточной Европы.  Булгары не могли не знать, что  ко времени походов русских в их страну среднеазиатские государства, с ко­торыми они имели тесные торговые и культурные связи, уже были раз­громлены монголами и лежали в руинах. Они не могли не знать, что эта сила не остановится на полпути и следующим объектом похода монголов вполне может стать Булгария; и они отдавали  себе отчет,  что монголь­ское нашествие сотворит с их страной то же самое, что и со среднеазиат­скими государствами. На этом фоне стычки с русскими казались булга­рам детской забавой.  Эмир Булгарии Ильгам ибн Салим понимал необ­ходимость укрепления юго-восточных границ своего государства,  но для этого требовалось заключить мир с великим князем Владимиро-Суздаль­ской Руси Юрием Всеволодовичем.

Вслед за русским войском,  ушедшим из Булгарии,  эмир Ильгам напра­вил к великому князю Юрию посольство с богатыми дарами.  Дого­воренность была достигнута и русские послы прибыли в  Булгарию, где был заключен “мир клятвою по закону Магометанскому”.  Ильгаму при­шлось пойти на опре­де­лен­ные уступки.  Именно в  это  время,  в 1221 г.  в устье Оки  на берегу Волги был заложен Нижний Новгород на месте ра­зоренного русскими булгарского города. Однако отношения  между Бул­гарией и Русью,  несмотря на заключенное между ними перемирие, были натянутыми. Перед опасностью с востока, где монголы все ближе и ближе подходили к владениям Булгарии, эмиру Ильгаму нужен был бо­лее прочный мир с  Владимиро-Суздальской Русью. “Болгары,-  пишет  Н.М.Карамзин,-  искали дружбы Георгиевой (Юрия Всеволодовича — Р.Б.) после шестилетнего несогласия:  разменялись пленниками,  с обеих сторон дали аманатов (заложников — Р.Б.),  и клятвенно утвердили мир.  Летописец сказывает,  что их Труны, или знатные  люди,  и  чернь  при­сягнули в верном исполнении условий”[xxxix]. В те годы булгары возвели на юго-восточных окраинах своих  земель по реке Уралу укрепления — зем­ляные валы, такие же укрепления были сооружены и в глубине  страны.  Они  должны  были обезопасить булгарские  земли с возможного на­правления нападения монголов.  Булгария напряженно готовилась к  от­ражению  нашествия монголов:  укрепляла мирные отношения со своими соседями,  прежде всего с  Русью,  возводила  оборо­ни­тель­ные  сооруже­ния,  готовила войска.

Предвидение эмира Ильгама и его окружения оправдалось  и  их усилия  по укреплению мира с русскими и внешних рубежей страны не были напрасными.  Монгольские войска, предводительствуемые лучшим полко­вод­цем  Чингисхана  Субэдеем,  разгромив  в 1223 г.  на реке Калке русско-поло­вецкое войско, ускоренным шагом двинулось на покорение  Булгарии (возмож­но,  это была разведка боем).  Наступала осень.  Поход на булгар необходимо было завершить до зимы.  Булгарские правители,  следившие за передви­же­нием монгольского войска,  заранее подготовили засады в районе Жигулей. Бул­гары сделали вид, что спешно отступают, испугавшись грозного противника, и заманили его в засаду. А в это время в тыл монголам ударили булгарские воины.  Многие монгольские нукеры были перебиты, уцелели лишь немногие.  Современник описываемых  событий   арабский   историк Ибн-ал-Асир  первое  поражение войск Чингизхана со времени начала их захват­нических войн сообщил в сле­дущих словах: “…Жители Булгара, услышав  о  при­ближении их (монголов — Р.Б.) к ним,  они в несколь­ких местах устроили им засады,  выступили против них  (татар),  встретились с ними и,  заманив их до тех пор,  пока они не зашли на место засад,  напали на них с тыла, так что они (татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие.  Говорят, что их было до 4000 человек. …Отправились они (оттуда) в Саксин”[xl]. Видимо,  весть о поражении монголов от  булгар  дошла  до  стран, разгромленных  ими в предыдущих битвах,  и представители народов, имевших с Булгарией давние и  тради­­ци­онные  связи,  потянулись  в булгарские земли. “Когда в 1222-1223 гг. Армения была разгромлена монголами, —  писал А.Х.Халиков, — довольно большое количество армян, в том числе из ее столицы Ани, нашли пристанище в Булгарских землях”[xli].

Булгарским правителям  было  ясно,  что стычка с монголами в рай­оне Жигулей не последняя,  и они спешно начали готовить страну к от­пору нашествия монголов.  Вокруг городов возводились дополнительные укреп­ле­ния,  на  предполагаемых  направлениях их движения продолжа­лось возве­дение земляных валов.  В 1229 г. нападению монголов под­верглись низовские бул­гары (саксины) и нижневолжские половцы,  мно­гие из которых прибежали в Булгарию под защиту ее  укреплений. В 1232 г.  монгольские войска пред­приняли новую попытку захвата Булгарии,  но были задержаны  на  заранее  под­­готовленных оборонительных рубе­жах.  Ничто так не укрепляет этно­ноо­сферу, как устремление этноса на достижение цели, значимой для всего народа, для всех составляющих его слоев,  от правителя до последнего хлебопашца.  Особенно заметно дан­ное обстоятельство во  время  смертельной  опасности  для  всего  этноса,  при подготовке к битве с сильным врагом и в ходе борьбы с ним. Стрем­ление укрепить страну, отдать жизнь за ее свободу,  жертвенность осо­бенно сильны в акматической фазе этногенеза, продолжение которой булгары пережили до конца XIII в. в период подготовки к схватке с мон­голами и уже побежденные ими.

А.Х.Халиков и И.Х.Халиуллин в статье  “Основные  этапы  мон­гольского нашествия на Волжскую Булгарию” пишут:  “Как свидетельст­вует В.Н.Татищев,  в том же 1232 г.  монголы вначале напали на нижне­волжских булгар (саксин).  Тогда булгары Волго-Камья обратились за помощью к Владимиро-Суз­дальскому князю Юрию  Всеволодовичу, обещали заплатить за эту помощь, но русские князья отказали в этой по­мощи,  не без корысти желая булгарам “обезсилить”.  Более того, вместо помощи тогда же великий князь Юрий Всеволодович послал войска к за­падным  границам  Булгарии  на  земли,  заселенные обулгаризованными буртасами и мордвой”[xlii].  Последующие собы­тия показывают,  что Юрий Всеволодович не  придавал серьезного значения монгольскому нашест­вию, считая, видимо, что кочевым монголам через леса и болота не про­биться,  а его отношение к булгарам  было вполне в духе того (и не только) времени:  слабый сосед лучше сильного.  Булгары удар монголов 1232 г. выдержали,  но потеряли Нижнее Поволжье. Монголы захватили его и “грады их (нижневолжских булгар — Р.Б.) великие разорили все”[xliii].

Пространство этноноосферы булгар в XI-XIII вв.  Очень трудно про­следить путь булгар вне пределов, в которых они имели свою госу­дарственность:  Великая Болгария, Волжская Булгария и Дунайская Бол­гария.  Известно, что  немало болгар осталось на Северном Кавказе,  в Приазовье и  Северном  Причерноморье,  которых  называли “черными” или внутренними болгарами.  Кроме того, булгары жили на Нижней Волге, занимали среднее и верхнее течение Дона и Северного Донца,  ка­кая-то  часть  булгар переселилась в Венгрию.  Этнонимы тюркских наро­дов в сочинениях арабо-персидских,  византийских, западноевропейских авторов, да и в русских летописях постоянно меняются. Получается, как в детской игре в кубики: кубики одни и те же, а картинки разные — все за­висит от того, кто что захочет увидеть. Вроде бы совсем недавно жили южнее Киева в низовьях  Днепра черные болгары — источники отмечают их еще в X в.,  но в XI в.  о них уже ничего неизвестно: на их месте появ­ляются печенеги, гузы, половцы, торки, берендеи. Переселились в Венг­рию в X в. мусульмане-булгары,  а в XI в.  упоминаются только измаили­тяне, сарацины, магрибинцы.  Но не могут же неизвестно куда пропадать целые народы? Может быть,  под последними именами и скрываются булгары?  В связи с данным обстоятельством необходимо иметь в виду, что этносы можно называть по-разному,  но от этого их этноноосфера не меняется, она сохраняется до тех пор, пока есть люди, которые осознают себя потомками тех, кого раньше, может быть, и называли иначе.  Этнос  исчезает только тогда,  когда последний представитель его перестает себя осознавать потомком данного народа. Этноноосфера,  не  подпиты­ваемая  мыслями и чувствами своего исчезнувшего этноса,  угасает. Люди, его составлявшие, естественно, не исчезают,  а  попав  под влия­ние этноноосферы другого этноса,  начинают ис­крен­не верить,  что они от далеких предков  своих  всегда  были частью данного народа. Более того из “неофитов” процветающего этноса получаются наиболее рьяные защитники его интересов и  традиций, которые не останав­ливаются даже перед поношением своих предков — теперь уже чужого для них народа.

Абу Хамид ал-Гарнати, один из самых известных арабских путеше­ствен­ников XII в., посетил многие страны тогдашнего  мира.  Он долго жил в Сак­сине,  посетил Булгар, откуда через Северо-Восточную Русь прибыл в Киев. В своем сочинении он писал: “И прибыл я в город (страны) славян,  который называют “Гор(од) Куйав”. А в нем тысячи “магрибинцев”, по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и  стрелы  мечущих,  как тюрки.  И известны они в этой стране под именем беджн(ак)”[xliv]. В 1150 г. ал-Гарнати достигает Венгрии: “И в ней живут тысячи “магрибинцев”,  нет им числа. И в ней — тысячи хорез­мийцев, ко­торым тоже нет числа. А хорезмийцы служат царям и внешне испове­дуют христианство,  а втайне — ислам; магрибинцы же служат хри­сти­анам только во время войн и открыто исповедуют ислам”[xlv].

Магрибинцы, хорезмийцы… Но где же булгары-мусульмане, кото­рые лет 80 тому назад до описываемых событий переселились в Венг­рию? Ал-Гарнати их не упоминает. В этом не было нужды, ибо магри­бинцы (канглы, печенеги), хорезмийцы[xlvi] (хорасмии, хвалиссы) и булгары были очень близки по родству и  вероисповеданию — исламу,  да и языки их по описанию Махмуда Кашгари, выделялись среди других тюрок и принадлежали к одному диалекту.  У  них была общая  этноноосфера,  которая не отличалась от этноноосферы волжских булгар.  Магрибинцы (магриб — запад,  по-арабски) —  так были они названы со слов самих пе­ченегов,  которые говорили,  что происходят от древних римлян.  Об этом есть свидетельство Н.М.Карамзина: “Древние россияне называли Хва­лисами… Канглей, обитавших в XIII в.,  по известию  Карпина и Рубрук­виса на северных берегах Каспийского моря в соседстве с  Казанскими  Болгар­а­ми… Сии Канглии хвалились, что они происходят от древних римлян;… после россияне называли Хвалисами Татар Каспийских”[xlvii]. Но еще раньше Н.В.Та­тищев писал: “Вторая область знатная по Волге у рус­ских Хвалиси,… а в 1232-м Симон епископ суздальский имянует Нижние болгары,…”[xlviii].  Н.М.Карамзин так­же отмечал: “…К Северу и Востоку гра­ничила она (Русь — Р.Б.)…и с  Казанскими Болгарами,  за коими,  к морю Каспийскому,  жили хвалисы, их единоверцы и единоплеменники…”[xlix].  Как  видим,  даже современники не могли отличить ука­занные народы и,  по сути дела, нижневолжских булгар,  а иногда и вообще булгар, назы­вали по-разному: саксины,  хорезмийцы, хвалисы, бесермены, а по­зд­нее — кас­пийские татары.

Кроме того,  булгар в те времена западноевропейские авторы и рус­ские ле­то­писцы еще называли измаилитянами,  сарацинами, ясами, а арабо-пер­сид­ские географы — асами. Рассматривая поход Святослава в 965 г.  на хазар,  С.М.Шпи­левский писал:  “Венгерский ученый Ерней также отождествляет поход 965 по русским летописям с  походом, о ко­тором говорит Ибн-Хаукаль. “Кас­оги и Ясы, говорит Ерней, до которых простиралось,  по Нестору, побе­доносное нападение Руссов  в 965 году,  дают возможность соединить сказание Ибн-Хаукаля об опустошении Булгар Руссами в 969 с переселением в Венгрию, потому что Измаиль­тяне (мусульмане — Р.Б.) позднее назывались здесь Ясами”.  Ерней гово­рит,  что начиная около 970 до  1231  года,  в Венгрии упоминаются  Из­маиль­тяне и Сарацины (мусульмане — Р.Б.), под этими именами разуме­лись во­обще все мухаммедане (мусульмане — Р.Б.),  без различия проис­хождения; под этими Измаильтянами Ерней разумеет пришельцев из Булгара,  о ко­торых упоминают”  Венгерские анонимные хроники[l].

Трудность определения пребывания одного и того же  этноса  и его  части  на  тех  или иных территориях заключается в том,  что средневеко­вые авторы как Востока,  так и Запада безбожно  путали названия наро­дов  и  племен.  В примечании 65 к т.I,  гл.II своей “Истории” Н.М.Карамзин пишет:  “Болгары и Волохи весьма различны: первые суть Турки(…),  а вторые остаток древних Гет­ов или Франков(…),  смешанных в Дакии с Римскими поселенцами(…);  но как многие Волохи обитали и на южных берегах Дуная,  переходя с места на место, то Анна Комнина пишет, что в просторечии назывались Волохами  Болгары,  которые вели жизнь пастырскую или кочевую(…). Обыкновенные союзы тех и других в воинских делах  были  причиною, что летописец Никита Хониатский и новейшие иногда разумели Болгаров под именем Волохов(…). Так Рубру­квис, путешественник XIII в.,  говорит:…(эти болгары также вышли из великой Болгарии, как и те,  что живут за Дунаем у Константинополя,  и их  называют  влахи) (…).  И в Татарской Истории Абульгази Хана(…) Болгары именованы Влахами,  когда он пишет о войне Огус-Хана  с  Рос­сиянами, Башкирцами  и Влахами (ибо в соседстве с Башкириею жили Болгары)”[li].  Кроме того,  Волош­ской землей русские именовали Ита­лию.  Арабские  источники ду­найских болгар называли “бурджан”, а се­верные народы Европы, в том числе и славян, — “ас-сакалиба”[lii]. При такой путанице нелегко разобраться, о каких же народах писали средневековые авторы,  а это необходимо, чтобы определить  пределы распространения этноноосферы тех или иных этносов, в нашем случае — булгар.

Таким образом, в XI — начале XIII вв. Волжская Булгария стала  од­ним из самых развитых государств феодального типа в Восточной Ев­ропе,  приобрела мировую известность, поддерживала дипломатические,  экономические и культурные связи с десятками стран мира. Булгары, вступив в акматическую фазу своего этногенеза, создали мощную этно­ноосферу, которая притянула к себе многие близкие к ним по вере и род­ству народы и племена.  В этот период сложился единый булгарский эт­нос, который занимал территорию от реки Камы, устья Свияги на севере до Нижней Волги и берегов Каспия  на  юге. На  востоке  эта  территория простиралась до Уральских гор и реки Урал,  а на западе до бассейна реки Оки и Дона. К своим соплеменникам на Средней и Нижней Волге тяготели булгары,  живущие на Северном Кавказе,  в Крыму,  на Север­ном Причерноморье, в Венгрии и других регионах Востока и Запада,  те из них которые исповедовали ислам.

Лирическое отступление. Может ли кто из «простых» людей ска­зать, к какому этносу принадлежали его предки,  жившие  в  XI-XII вв.  В те века  перемещение  этносов и  их отдельных представителей происхо­дили в таких широких масштабах,  что,  пожалуй,  в наш век огромного развития техни­ческих средств передвижения,  с одной стороны,  и увели­чения межнац­ио­нальных браков, с другой, межэтнические  процессы не протекают так интен­сивно,  как они протекали тогда. Поэтому мы, ныне живущие, принадлежим к тем или иным этносам  в силу своего рожде­ния, а следовательно, и влияния этноноосферы данного этноса.  Ребенок рождается «чистым» в этническом отношении. Кем он будет, т.е. челове­ком какой национальности, зависит от окружения, в котором он развива­ется. Первые слова, сказанные  матерью  на родном языке пробуждают в ребенке зачатки национального самосознания. Биополе ребенка начинает вибрировать с определенной частотой,  присущей только данному этносу,  сливаясь с его этноноосферой.

В прошлом наши предки  могли  быть  по  национальности,  кем угодно  —  в настоящее время нам это абсолютно безразлично.  Я по на­циональности тот, кем я себя осознаю, а чья кровь во мне течет, для меня не имеет никакого значения. Важно только то, в сетях этноноосферы ка­кого этноса находится мое мышление  и  мои  чувства. Когда в межна­циональном браке рождается ребенок, он будет считать себя в зрелом возрасте по национальности тем, этноноосфера какого этноса  из  двух окажет на него большее влияние.  Он будет знать, что он наполовину та­кой-то,  но это его будет мало  интересовать. Он тот,  кем себя считает.  Соответственно и этносы не могут быть наполовину тем-то,  а на поло­вину тем-то. В таких случаях одна из этноноосфер всегда оказывается победительницей,  поэтому не может быть таких народов,  как  татаро-русские, алано-булгары,  булгаро-татары.  Этносу  двойные названия можно дать только в том случае,  если в прошлом он имел один этноним, а потом в силу обстоятельств  приобрел другой.  Чтобы показать,  что под ним выступает один и тот же этнос, можно условно именовать его двумя этнонимами через дефис.  Да,  это философия,  но без философии трудно понять историю.


[i] Гумилев  Л.Н.  География  этноса в исторический   период. Л.,1990. C.112.

[ii] Червонная С.М. Искусство Татарии. М., 1987. C.84.

[iii] Из истории ранних булгар: Сборник. Казань, 1981. C.10.

[iv] Червонная С.М. Искусство Татарии. М., 1987. C.81.

[v] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.469.

[vi] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.17.

[vii] Там же. C.628.

[viii] См.: Очерки истории СССР. Период феодализма. IX-XY вв. В двух частях.1 / Под ред. акад. Б.Д.Грекова и др. М., 1953. C.328.

[ix] Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура (Домон­голь­ский пе­риод, X — нач. XIII вв.). Казань, 1990. C.113.

[x] Плетнева С.А. Хазары. М.,1976. C.46.

[xi] Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура (Домонголь­ский период, X — нач. XIII вв.). Казань, 1990. C.116-117.

[xii] Путешествие  Абу  Хамида  ал-Гарнати в Восточную и Центральную Ев­ропу. Публикация О.Г.Большакова, А.Л.Монгайта. М.,1971. C.27.

[xiii] См.: Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура (Домон­голь­ский период, X — нач. XIII вв.). Казань, 1990. C.122-124.

[xiv] Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура (Домонголь­ский период, X — нач. XIII вв.). Казань, 1990. C.134.

[xv] Давлетшин Г.М. Волжская Булгария: духовная культура (Домон­голь­ский период, X — нач. XIII вв.). Казань, 1990. C.144.

[xvi] Махмуд Кошгарий. Туркий  сузлар  девони  (Девону луготит турк). Т.1. Таш­кент, 1960. (На узбек. яз.). C.425.

[xvii] Там же. C.66.

[xviii] Cм.: Там же.

[xix] Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.,1992. C.300.

[xx] Очерки истории СССР. Период феодализма. IX-XV вв. В двух частях.1./ Под ред. акад. Б.Д. Грекова и др. М., 1953. C.536.

[xxi] Халиков А.Х. Первое государство: Булгария. Казань, 1991 (на тат. яз.). C.139.

[xxii] См.: Кизилов Ю.А. Земли и народы России в XIII-XV в. М.,1984. C.87.

[xxiii] Полубояринова М.Д.  Русь и Волжская Болгария в  X-XV вв. М.,1993. C.98.

[xxiv] Полное собрание русских  летописей.  Т.1. Лаврентьевская летопись. Стб. 207.

[xxv] Татищев В.Н.  История Российская  с  древнейших  времен. Т.2. М.,1963. C.96.

[xxvi] Фахрутдинов Р.Г.  Очерки по истории  Волжской  Булгарии. М., 1984. C.46.

[xxvii] Гу­ми­лев Л.Н. Древ­няя Русь и Ве­ли­кая степь. М.,1992. C.333.

[xxviii] Полное собрание русских летописей. Т.2. Ипатьевская летопись. Стб.285.

[xxix] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.183-184.

[xxx] См.: Филипповский Г.Ю. Столетия дерзаний.  (Владимирская Русь в литера­туре XII века). М., 1991. C.72-73.

[xxxi] См.: Там же. C.50; Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.371.

[xxxii] Татищев В.Н.  История Российская  с  древнейших  времен. Т.3. М.,1964. C.128.

[xxxiii] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.388.

[xxxiv] См.: Там же. C.388-389.

[xxxv] Татищев В.Н.  Собрание сочинений: в 8-ми томах: Т.1. История Российская. Часть 1. М., 1994. C.249.

[xxxvi] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.2-3. М.,1991. C.393.

[xxxvii] См.: Там же. C.561.

[xxxviii] Там же. C.452.

[xxxix] Там же. C.506.

[xl] Ти­зен­гау­зен В.Г. Сбор­ник ма­те­риа­лов, от­но­ся­щих­ся к ис­то­рии Зо­ло­той Ор­ды. Том 1. СПб., 1884. C.27-28.

[xli] Халиков А.Х. Первое государство: Булгария. Казань, 1991 (на тат. яз.). C.142.

[xlii] Волжская Булгария и монгольское нашествие:  Сборник  статей. Ка­зань,1988. C.10.

[xliii] См.: Шпилевский  С.М.  Древние  города и другие булгарско-татарские па­мятники в Казанской губернии. Казань., 1887. C.161.

[xliv] Путешествие  Абу  Хамида  ал-Гарнати в Восточную и Центральную Ев­ропу. Публикация О.Г.Большакова, А.Л.Монгайта. М.,1971. C.37.

[xlv] Там же. C.38.

[xlvi] См.: Гу­ми­лев Л.Н. Древ­няя Русь и Ве­ли­кая степь. М.,1992. C.208.

[xlvii] Ка­рам­зин Н.М.  Ис­то­рия го­су­дар­ст­ва Рос­сий­ско­го  в  12-ти то­мах. Т.1. М.,1989. C.301. Прим.

[xlviii] Та­ти­щев В.Н.  Со­б­ра­ние со­чи­не­ний: в 8-ми то­мах: Т.1. Ис­то­рия Рос­сий­ская. Часть 1. М., 1994. C.269.

[xlix] Карамзин Н.М.  История государства Российского  в  12-ти томах. Т.1. М.,1989. C.163.

[l] См.: Шпилевский  С.М.  Древние  города и другие булгарско-татарские па­мят­ники в Казанской губернии. Казань., 1887. C.105.

[li] Ка­рам­зин Н.М.  Ис­то­рия го­су­дар­ст­ва Рос­сий­ско­го  в  12-ти то­мах. Т.1. М.,1989. C.192.

52 См.: Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Баку, 1986. С.91,268.

Свързани статии

Вашият коментар

Вашият имейл адрес няма да бъде публикуван. Задължителните полета са отбелязани с *

Бутон за връщане в началото
bg_BG