Бу-Юрган китабы. Глава 9. Мятеж Мамета

Когда повстанцы подошли к Казани, к ним присоединился симбирский улугбек Чура -. сын Мал-Нарыка. Улугбеку пришлось по душе обеспечение мира для трех уставших от войн западных илей Булгара. Поддержка Чуры решила дело в пользу эмира… Гали, младшей женой которого была сестра Чуры, внял призыву свата «не проливать крови своих» и вывел черемшанцев из города. Вслед за этим простой люд Казани, возненавидевший Сафу за попытку бросить балики на произвол судьбы, а также кара-чирмыш-ские строители, истомленные работой, были возмущены тазикбаш-цами и бросились в Шахри Газан. Под прикрытием стрельбы вошедших во внутренние посады казанских казанчиев и мурз, бедняки проломили стену Шахри Газана и ворвались в крепость. Несколько десятков крымцев хана пытались сдержать натиск толпы у стены Югары Кермана, шедшей вдоль рва Тазик, но повстанцы разломили и эту стену и перебили юлдашей. Остатки этой каменной стены бросили в ров Тазик и больше ее не восстанавливали. Сын Амата Ак-Балык едва успел вывезти на 12 кораблях ценности Шахри Газана, самого хана и его близких через пристань у ворот Мир-Гали по руслу Казан-су Кама-Тамак… Фазыл предложил Сафе переждать мятеж в Черемшане на посту булярского тамгачы, но тот предпочел отпроситься со службы и отъехать в Крым вместе с крымским посольством. Сопровождать хана сеид поручил черемшанскому сардару Гали, которого спас от наказания за оставление Казани только переход всех его казаков на службу эмиру…

. Триста джигитов Гали не позволили симбирской заставе Саратау захватить Сафу и благополучно передали его прибывшему к балику отряду из Крыма…

Потеря всех черемшанских казаков и опасность измены остальных не позволили сеиду немедленно покончить с мятежом… Торжествующий эмир Мамет въехал в Казань и вскоре, по совету Чуры, заключил очень выгодный мир с Москвой. Ослабленный и испуганный разгромом под Казанью Балынец передал Казанскому илю западную часть Моджара, а Симбирскому шло — мухшанские области Кисана, и кроме этого обязался поддерживать эмира силой

трехтысячного русского корпуса воеводы Васыла бинэ Петряча. На пост казанского улугбека эмир назначил младшего брата служащего Москве Шах-Гали — Джан-Гали — для того, чтобы московский улу-бий смог в случае чего оправдать свои позорные для Балына уступки Булгару в глазах урусов. Также для обмана своих подданных Балынец выпросил у Мамета разрешение сохранить в Сэбэр-Кале и Лачык-Убе русские гарнизоны и никому не объявил о передаче земель. Сын Агиша Мамыш-Бирде рассказывал мне, что когда его брат Ихсан и бек Кадыш подошли к одному русскому монастырю за Батликом, то монахи его не поверили известию о переходе их округи под власть эмира и отказались платить дань. Ихсан отъехал, а Кадыш обложил монастырь и держал его в осаде до тех пор, пока у него не кончились припасы. После этого и он отошел на отдых в Кукджак, оставив у монастыря только караулы, и вскоре узнал о конце этой обители. Не получая долгое время никакой помощи, монахи, наконец, поняли, что их бросили на произвол судьбы и, едва Кадыш отошел, утопили в близлежащем озере все добро и разбежались…

Джан-Гали, предупрежденный проницательным и изощренным в интригах братом об опасности губернаторства в Казани без разрешения чаллынского сеид-эмира, отказался ехать в Булгар и был доставлен на границу с Державой в оковах. Здесь его приняли люди Мамета и отвезли в Казань…

Когда в Державу, наконец, вернулся Кул-Ашраф и отстранив Фазыла от власти, ему все пришлось начинать сначала…

В 1533 году эмир повелел Джан-Гали жениться на дочери ногай-9кого улубия Юсуфа Сююнбике. Этим Мамет хотел привлечь на свою сторону сильнейшего староногайского вождя и с его помощью одолеть Ядкара. В том же году 13-летнюю Сююнбику привезли в Казань…

Сеид, однако, быстро нашел союзников в борьбе с Юсуфом — его младшего брата Исмаила и астраханского хана Ядкар-Мохаммеда, которому пожаловал свое имя во время своей поездки в Астархан в 1525 году… В тот же год произошел раскол между арскими и казанскими каз.анчиями, вызванный отстранением казанцами арчан от обогащения за счет новоприсоединенных земель, В страшной злобе арские уланы стали называть казанских казанчиев-изменни-ков и мурз «бетле татар». А этим словом «татарин» в мире называли вначале всех преступников, которых Чингизиды заставляли сражаться впереди своих воинов в качестве наказания… Один из Чингизидов — неверный Хулагу — собрал свое войско почти из одних этих подонков и повел их войной на страны ислама. Он уничтожил тысячи цветущих городов Хорезма, Хорасана, Азербайджана, Рума и Шама вместе с их бесчисленными жителями, а все разоренные мусульманские области отдавал любезным его сердцу христианам и яхудам…
275
274

Газии султана Мисра не позволили его грязному татарскому воинству дойти до священных городов ислама — Мекки и Медины, и тогда он в ненависти к мусульманам обрушился на столицу правоверных всего мира — Багдад. Великий город с его двумя миллионами жителей был уничтожен, а эмир мусульман — халиф — зверски умерщвлен  татарами.  С  тех  пор  само  слово  «татарин»  стало ненавистно всем мусульманам и приобрело, помимо других гнусных значений, смысл «неверный», «грешник», «проклятый». Шейх Касим поэтому не пускал в мечеть ни одного кыпчака, говоря им: «Вы, кыпчаки — все проклятые Всевышним татары, разорители и ненавистники исламского мира, поэтому вам нечего делать в мечети и напрасно надеяться на милость Аллаха». И наши юлдаши из Крыма, Астархана, Азака, Сэбэра, Кыргыза и Ногаев, чтобы не лишаться надежды на спасение… называли себя «бесермен», то есть «булгар»…

Но наш народ умел не только давать меткие прозвища, но и обращаться с оружием. Поэтому, как и следовало ожидать, одними словами дело не кончилось. Произошла стычка между сыном Шехид-Улана Шамаем, стоявшим за эмира, и сыном Исмаилдана Янчурой при попытке эмира подчинить себе Арский иль. Янчура наголову разбил нападавшего и обратил его в паническое бегство, а за ним бросился бежать из Эчке-Казана и наместник эмира со своими казанскими уланами…

Сын Джураш-Садира Арак поклялся не пускать больше казанских казанчиев дальше Биектау, и Ихсан с Мамыш-Бирде перерезали путь из Алата в Батлик. Эмир, узнав об этом,  сильно  встревожился  и  сам  явился  в  Эчке-Казан  для улаживания склоки. Ценой уступки арчанам Батлика ему удалось предотвратить переход местных казанчиев на сторону Ядкара, но Янчура уже успокоиться не мог. Ему удалось организовать в Арском иле заговор с целью возвращения Казанского иля под власть сеида — при том условии, что Ядкар опять посадит улугбеком Сафу и будет уважать права Арского иля. Ядкар охотно принял условия заговорщиков и в 1535 году, когда они изготовились, пригласил Сафа-Гарая к себе на службу. По этому сигналу Исмаилдан подошел к Эчке-Казану и при помощи улугбека Арака заставил эмира вызвать Джан-Гали к себе для отчета. Несчастный хан поехал, но у Эчке-Казана был захвачен Янчурой и тут же повешен. Вслед за этим арские казанчии стремительно пошли к Казани, сметая все на своем пути, и с ходу ворвались в город. Черемшанские казаки, не получившие обещанной земли, а также бедняки присоединились к арчанам и вместе с ними стали беспощадно избивать всех сколько-нибудь похожих на татар. Говорят, только в Казани было убито 1200 мурз, 500 джур казанских казанчиев и 300 хан-керманских юлда-шей. Мятеж Мамета был подавлен, а сам он схвачен и отправлен Янчурой к арскому улугбеку Араку. Русский алай, который был размещен в Кара-Муслимском балике, не принял участия в этом побоище, хотя на всякий случай и укрепился в одном из урамов. А когда воевода Васыл хотел принудить своих выступить против арского войска, балынские воины связали его и после переговоров с Янчурой выдали беку в обмен на свою жизнь и свободу выбора. Большая часть русских приняла ислам и была поселена на реке Миша в качестве субашей, 900 человек решили остаться в своей вере и получили права кара-чирмышей и земли по Нукрат-су, и лишь сто балынцев захотели вернуться в Москву. Но осуществить это им не удалось, ибо войска неверных вероломно вторглись в Батлик, Мо-джар, Мухшу и Учкуй и начали жестокую войну против Булгара…
276