2.1. Historical and cultural achievements of the Volga Bulgaria
Волжские булгары. Глава II. Начало: Выделение булгар из тюркской общности
Hачало XI в. ознаменовалось переходом булгарского этноса в акматическую фазу, когда пассионарное напряжение достигло наивысшего уровня. Этнос во всех уровнях в основном возглавляли пассионарии жертвенного типа, которые направляли свою энергию на расширение ареала его расселения, поднимали многоотраслевое хозяйство страны, развивали материальную и духовную культуру народа. В этой фазе в состав населения Булгарии вошли многочисленные племена: веда (чуваши), черемисы (мари), ары (удмурты), башкиры, кипчаки, мордва, хазары и другие, тем самым булгарский этнос превратился фактически в суперэтнос. Булгарское государство стало общим для всех населявших его народов. Активность этноса возросла, что привело к росту совершаемых им деяний во всех сферах жизни, как внутри страны, так и в контактах с соседями. Господствующей религией в Булгарии был ислам, но ни христиане, ни язычники в стране не подвергались гонениям официально со стороны государства. В стране складывалась оригинальная культура на базе местных традиций и привнесенных с исламом арабо-персидских влияний. “В фазе подъема, — писал Л.Н.Гумилев,- складывается, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный для каждого случая стереотип не только поведения, но и мировосприятия и мироосмысления, или то, что мы называем культурным типом.”[i]. Именно в акматической фазе этноноосфера булгар приобретает те черты, которые в дальнейшем до XX в. сохраняются без существенных изменений, несмотря на все удары исторической судьбы, связанные с военными поражениями, особенно ощутимыми в 1236 и 1552 гг. Без развитой именно в XI — начале XIII вв. этноноосферы булгарский этнос мог потерять тот стержень духовности и культуры, который выделяет его среди других народов.
Внутреннее обустройство Булгарии. В XI веке создается и укрепляется булгарское государство феодального типа с довольно четкими границами, с соответствующей структурой власти, чиновничеством, судопроизводством, налогами, войском, с пронизывающей все слои общества государственной религией — исламом. Во главе государства стоял царь, официальным титулом которого было “эмир” с добавлением древнего названия “эльтебер”: в народе его величали “патша”, “падишах”, “хан”. Многочисленные социальные группы резко отличались друг от друга как делом, которым они занимались, так и своим положением, соответственно, и своими доходами. Государственная система Булгарии того времени вполне соответствовала потребностям общественной жизни и функционировала вполне эффективно, что подтверждают экономические успехи, расцвет ремесел, искусств в стране и международные связи. В русских летописях и сочинениях арабо-персидских авторов в XI — начале XIII вв. Булгария выступает как единая земля — Булгар с единым народом — булгары, каковое обстоятельство говорит о том, что булгарской этнической системе удалось избежать пассионарного перегрева, который приводит к внутренним катаклизмам и снижению резистентности этнической системы.
Большое место во внутренних делах Булгарии занимало градостроительство. Укреплялись и расширялись города, основанные еще в X в., такие как Биляр (Великий город), Булгар (Бряхимов русских летописей), Ошель, Сувар; возникли новые: Казань, Кашан, Жукотин, Кременчук, Мардан и другие. Возникновение городов, возведение вокруг них оборонительных сооружений укрепляло самосознание булгарского этноса, придавало ему уверенность в своих делах, которые будут защищены от иноземных захватчиков. В городах строились общественные здания: мечети, караван-сараи, правительственные и судейские палаты, бани, а также дворы знати, сначала деревянные, а затем каменные и кирпичные (“кирпич” лингвисты считают булгарским словом). Однако большая часть домов в городах продолжала оставаться деревянными: дома строились из сосновых бревен, а крепостные стены были дубовыми. В скандинавских странах Булгарию называли не только “Булгарленд” (Булгарская земля), но и страной городов — “Гардарика”. Идея градостроительства была важным элементом этноноосферы булгар.
Другим важным элементом булгарской этноноосферы была идея ремесленного производства со всеми известными тогда отраслями. Металлургическое производство и ремесла занимали в Булгарии второе место после градостроительства. “Ведущую отрасль ремесла представляла собой черная металлургия и обработка железа, — пишет С.М.Червонная. — К XI веку, несомненно, не только уже существовало разделение труда между металлургами и кузнецами, но и в кузнечном искусстве и ремесле определилась своя, более тонкая дифференциация. Была заметна разница между простой, далекой от искусства продукцией сельских кузниц и совершенными в эстетическом отношении изделиями из железа и стали искусных городских ремесленников, у которых уже получила развитие система строгой профессиональной учебы — подготовки подмастерьев при опытных мастерах.”[ii]. Из железа булгарские мастера изготовляли оружие, орудия труда и предметы быта.
Широкое распространение в булгарских городах получила обработка меди и ее сплавов. Ремесленники-медники производили в основном изделия бытового назначения — ритуальную и светскую посуду (кумганы, блюда, кубки и др.), также полированные медные зеркала, украшения и декоративные детали для конской сбруи. Ювелирное ремесло, которое вобрало в себя бронзолитейное искусство, чеканку по меди, а также изготовление украшений и дорогой посуды из золота и серебра с драгоценными и полудрагоценными камнями, занимало в булгарском обществе особенно важное место, ибо его изделия прежде всего пользовались высоким спросом в самой Булгарии, а также были известны за ее пределами в ближних и дальних странах.
В ювелирных украшениях и изделиях бытового назначения булгарских мастеров нашли отражение мировоззрение и мифология народа, а также предания предков. Широкое распространение в изображениях на металлических изделиях получил, так называемый, “звериный стиль”. Одним из образов этого стиля могут служить бронзовые замочки в виде фигурок барса-единорога. “Замки в виде фигурки барса в массовом виде производились в Биляре, — писал А.Х.Халиков. — Барс — хищное животное кошачьей породы, распространенное в горах восточной части Средней Азии, Южной Сибири и Алтая — был, очевидно, тотемным животным одного из ведущих булгарских племен в Поволжье и на Среднем Кавказе — барсил. Само название этого племени состоит из двух древнетюркских слов: барс — хищный зверь, тигр, один из почетных символов двенадцатилетнего животного календаря-цикла и ель, иль (…) — племенной союз, племя, народ, государство, страна. Таким образом, барсил — племя, племенной союз или народ барсов. Как известно, барсилы или серебряные булгары составляли ведущую группу булгарского населения Волжской Булгарии, из их среды избирались и булгарские цари, которые иногда именовались царем булгар и барсил. По мнению видного татарского историка Ш.Марджани, барс был знаком (ураном) булгарских царей”[iii]. Видимо, для отличия военно-племенных вождей от простых воинов в древности у барса появляется такой важный атрибут как рог: изображение рогатого барса, а также крылатого, становится их символом. Не напрасно же, в тюркских сказках и преданиях рог был принадлежностью головного убора одного из самых легендарных царей — Александра Македонского (Зюлькарная).
Высокого уровня достигла в своем развитии в Булгарии производство керамических изделий: высокохудожественной посуды, светильников, сосудов для благовоний. В городах страны изготовлялись самые разнообразные керамические горшки и корчаги, кувшины и котлы, блюда и чаши и др. изделия, которые отличались совершенством формы и многообразием цвета и наносимых на них орнамента. Гончарные изделия прежде всего производились для внутреннего потребления, но они являлись одним из статей булгарского экспорта в соседние земли и страны. С.М.Червонная пишет: “Раскопками в Суздале были обнаружены остатки гончарного горна с обломками типичной булгарской керамики, что свидетельствует не только об экспорте из Булгарии керамических изделий, пользующихся популярностью на Руси, но и о приглашении в Суздальскую землю булгарских опытных и искусных гончаров”[iv]. Керамическое искусство булгар не стояло на месте, в его развитии были и скачки, один из которых произошел в XII в., когда получило применение горновой обжиг вместо кострового, что обеспечило повышение качества изделий, их утилитарных и художественных достоинств.
Основой жизни Булгарии было сельское хозяйство. Как бы в стране не было много городов, все-таки основная часть населения жила в деревнях и занималась земледелием, скотоводством, охотой и рыбной ловлей. Из деревни поступали в города не только зерно, мясо и другие продукты, но и шкуры животных, из которых выделывалась лучшая в Восточной Европе кожа. “Доныне под именем Болгар, — писал Н.М.Карамзин в своей “Истории”, — разумеется в Турции восточные сафьяны, а в Бухарии юфть: из чего заключают, что Азия получала некогда сей товар от Болгаров. Достойно примечания, что в древнем их отечестве, в Казани, и ныне делаются лучшие из Русских сафьянов”[v]. Сельское хозяйство поставляло сырье для прядения, ткачества и производства одежды. Высокое развитие в Булгарии в этот период получило зерновое хозяйство. Экспорт зерна, прежде всего, в Суздальскую и Новгородскую Русь составляло одну из статей внешнеторговых связей Булгарии. Н.М.Карамзин, ссылаясь на летописи, пишет, что в 1023 г. в Суздальской земле разразился голод и “между тем жители искали помощи в изобильной стране Казанских Болгаров, и Волгою привезли оттуда множество хлеба…Голод миновался”[vi]. Он же, отмечая события 1231 г. и ссылаясь на Татищева, пишет, “что Болгары возили тогда хлеб по Оке и Волге во все города Российские, и прислали Великому Князю Георгию (Юрию Всеволовичу — Р.Б.) 30 судов с житом: за что Георгий отдарил их золотом, серебром и костями рыбьими”[vii]. Видимо, булгарского хлеба лишились новгородцы, когда в 1170г. Андрей Боголюбский осадил за своеволие Новгород, но не сумев взять его, запер торговые пути, по которому в Новгород шел поволжский хлеб, в результате чего в городе на- чался голод, и новгородским боярам пришлось уступить и принять в князья ставленника Андрея[viii].
Особое значение в укреплении этноноосферы булгар имело развитие их духовной жизни. Булгарское общество в XI-XIII вв. достигло высокого уровня в экономическом, социально-политическом и культурном росте, что способствовало возникновению профессионализма в духовной культуре. Булгарская культура этого периода была культурой письменной. “Еще до проникновения арабского алфавита, — пишет Г.М.Давлетшин, — булгары пользовались рунической графикой, близкой к тюрко-орхонской. О бытовании у болгар в VIII-IX вв. рунической письменности говорят надписи из Маяцкого и Саркелского городищ, коллекции Новочеркасского музея(…), Надь-Сент Миклошского клада (Венгрия) (…), Дунайской Болгарии(…) и т.д.”[ix]. Эти факты подтверждаются также исследованиями С.А.Плетневой, которая основываясь на прочтении надписей на камнях и бытовых вещах, найденных в Маяцком городище, пишет: “Предметы, на которых сделаны надписи, и само их содержание свидетельствуют о широко распространенной среди жителей Хазарии грамотности — грамотой владели простые строители крепости и степные кочевники среднего достатка”[x]. Эти факты говорят о том, что булгары вполне были готовы принять письменность на основе арабской графики и в дальнейшем на ее основе поднять свою письменную культуру на более высокую ступень. В период расцвета Булгарии уже существовала широкая сеть начальных школ при мечетях с муэдзинами и имамами, которая сохранилась в деревнях вплоть до Советской власти.
В Булгарии появляются высшие и средние религиозные учебные заведения — медресе. Шакирты (студенты) из булгар получают образование не только в своих медресе, но и в восточных странах — в Средней Азии и на Ближнем Востоке. В то же время шакирты из этих стран обучаются в учебных заведениях Волжской Булгарии. С принятием ислама в страну начинает проникать из Средней Азии литература, написанная на бумаге. С появлением бумаги в Булгарии получают распространение рукописные книги, а также появляется возможность обучать письму более широкие слои населения. “В распространении грамотности среди широких слоев населения, — пишет Г.М.Давлетшин, — было заинтересовано и мусульманское духовенство, ибо умение читать и писать по-арабски давало возможность непосредственно познакомиться с Кораном, религиозными книгами, осваивать дидактическую литературу, направленную, главным образом, против языческих традиций. Следовательно, процесс распространения элементарной грамотности и исламизация булгарского общества шли параллельно”[xi].
В результате социально-экономического, политического и культурного развития в булгарском государстве возникла потребность в научных знаниях. Крупнейшими научными центрами страны были города Булгар, Сувар и нижнебулгарский город Саксин. Наиболее образованной частью населения являлись богословы и проповедники, судии и другие государственные чиновники. В какой-то степени представление о духовной жизни булгарских городов дает арабский автор XII в. ал-Гарнати, говоря о городе Саксине: “А в середине города живет эмир жителей Булгара, у них есть большая соборная мечеть, в которой совершается пятничное моление, и вокруг нее живут булгарцы. И есть еще соборная мечеть, другая, в которой молится народность, которую называют “жители Сувара”, она тоже многочисленна”. И далее: “А в день праздника выносят многочисленные мимбары (возвышение, с которого в мечети произносят проповеди — Р.Б.) и каждый эмир молится с многочисленными народностями. У каждой народности есть кадии (мусульманский судья — Р.Б.), и факихи (правовед — Р.Б.), и хатибы (проповедники — Р.Б.)”[xii]. В городах практиковали табибы (врачи), слава о которых иногда бывала широко известной.
Одним из первых ученых Волжской Булгарии XI в. был Бурхан-ад-дин ал-Булгари. Он известен своими трудами по фармакологии, риторике и богословию. Широкое распространение на Востоке получили труды булгарского ученого Сулеймана ибн Дауда ас-Саксини-Сувари, богослова и писателя, выходца из г.Сувара, жившего в городе Саксине. Он написал на персидском языке труд дидактического характера под названием “Свет лучей — правдивость тайн”, затем перевел его на арабский язык, назвав “Порадующий больных душ”. И наконец, “Цветок сада порадующий больных душ” — это сокращенный вариант двух первых книг. Сулейман ибн Дауд ас-Саксини-Сувари посвятил все свои сочинения своему учителю Абу-л-Аля Хамиду ал-Булгари, у которого учился в медресе. Последний был энциклопедически образованным ученым, широко известным на Востоке, в тонкостях разбирающимся в научной и богословской литературе мусульманского мира своего времени. Булгарские ученые и богословы были хорошо известны в Средней Азии, Хорасане. Некоторые из них жили и творили на Востоке, иногда занимая в тех странах религиозные и административные посты. Так, например, Ходжа Ахмед Булгари был учителем и шейхом знаменитого султана газневидского государства, куда входили территории современного Афганистана, ряд областей Ирана, Средней Азии, Индии, Махмуда I Газневи (967-1030)[xiii].
Значительное развитие в Волжской Булгарии получили такие науки, как математика, астрономия, химия, медицина, география, история и др. В Булгарии было известно несколько календарей. Астрономические знания булгарские ученые приобретали в Средней Азии и в странах Ближнего и Среднего Востока, где астрономия и другие естественные науки получили в то время наибольшее развитие. Рост ремесленного производства и возникновение фармакологии потребовали знаний в области химии. Булгары были знакомы и умели применять такие металлы и металлоиды, как железо, медь, никель, свинец, олово, ртуть, серебро, золото, сурьма, сера и т.д. Булгарские кузнецы производили сталь повышенного качества, владели основами сварки и пайки, а также изготовления различных сплавов на основе меди — бронзы, латуни и др. Высокого совершенства достигли мастера, изготовляющие украшения и предметы быта из меди, золота и серебра. Все это потребовало в свою очередь совершенствования математических знаний и формирования их в науку.
Булгарские ученые-медики также получили широкое признание не только в Булгарии, но и в странах Востока. Одними из них были братья Таджетдин и Хасан ибн Йунус ал-Булгари. Таджетдин ал-Булгари написал сочинение “Лучшие лекарства от отравления”, а его брат Хасан по просьбе известного врача Бадр-ад-дина Махмуда ибн Усмана в 1220-21 гг. переписал его. Трактат по фармакологии “О простых лекарствах” написал также Бурхан-ад-дин Ибрагим ибн Йусуф Булгари, имя которого было известно в мусульманских странах. Всему Востоку было известно имя целителя Ходжы Булгари в Газни. Он был усыновлен поэтом Хакимом Санаи, но прожил недолго — умер в возрасте 39 лет. Поэт же построил на его могиле надгробие, воспел его талант врача в стихах. “Это может быть тот самый Ходжа Ахмед Булгари, который был учителем и шейхом знаменитого султана Махмуда Газневи,- делает предположение Г.М.Давлетшин.- И в наши дни мусульмане со всех концов мира приходят к могиле булгарского лекаря и к источнику с его именем, надеясь избавиться от недугов. В 1971 г. на его могиле был воздвигнут мавзолей из белого мрамора”[xiv]. Широкое распространение в Булгарии получила книга таджикского ученого-медика Авиценны “Каноны врачебной науки”. Под именем Абу Гали-сина он известен булгаро-татарам до сего дня, прежде всего через прекрасную легенду о нем, написанную булгаро-татарским просветителем XIX в. Каюмом Насыри, которая, видимо, восходит к народным сказаниям.
Развитие торговых связей Булгарии со многими странами Востока и Восточной Европы требовало совершенствования географических знаний. Прежде всего булгарские купцы, путешественники и проповедники знакомились с другими странами по сочинениям таких мусульманских географов, как ал-Балхи, Ибн Халдун, ал-Масуди, ал-Марвази, ал-Идриси и другие, которые традиционно делили известные земли на семь климатов со входящими в них странами. Сведения о седьмом климате, т.е. о северных странах и народах, арабские географы получали в Булгарии, что видно из сочинений Ибн Фадлана (X в.), ал-Гарнати (XII в.), Ибн ан-Нугмана (XIII в.) и др. Булгары хорошо знали и имели связи с народами, которые жили от них на север вплоть до Северного Ледовитого океана. К северу от удмуртов (чирмеш, ар) жил народ вису (ису), за ними югра (юра), а на берегу Темного моря за горами обитали, по представлениям булгар, дикари. Естественно, булгары имели ясное представление о Руси и ее городах, о землях, лежащих к Востоку и югу. Они никогда не забывали о Кавказских горах, Каспийском, Черном, Азовском морях, рядом с которыми когда-то жили их предки, и рассказы о них передавались из поколения в поколение.
В XI-XII вв. в Волжской Булгарии появляются первые ученые историки, которые обобщают “предания старины глубокой”, пишут историю булгарского народа. Одним из них был Якуб ибн Нугман (1058/59-1164), написавший “Историю Булгара”. Эту книгу упоминает в своем сочинении Абу Хамид ал-Гарнати, который дает ей высокую оценку и приводит из нее отдельные отрывки. Булгары обладали сведениями и по истории других народов. В частности, им было известно имя Александра (Искандера) Македонского. С высокой степенью достоверности можно сказать, что в Булгарии при эмирах находились летописцы, которые писали деяния не только правящих в то время эмиров, но и их предков, ибо родословные в престолонаследовании были очень важны — они доказывали легитимность правящих монархов. Кроме того, было в традиции даже простых булгар знать своих предков до девятого колена.
Достойное место в мусульманском мире занимали булгарские богословы и философы. Естественно, в то время споры, диспуты шли по вопросам толкования Корана. Уже в X в. булгарские богословы приступают к изучению хадисов — преданий об изречениях и делах пророка Мухаммеда. О хадисах и их понимании писали Абу-л-Аля Хамид ибн Идрис ал-Булгари и Сулейман ибн Дауд ас-Саксини-Сувари. Многие богословские и философские проблемы нашли отражение в таких сочинениях, как “Полезные сущности” и “Всеобъемлющий” Ходжи Ахмеда ал-Булгари, “Трактат” Бурхан-ад-дина ал-Булгари и других. Духовная жизнь Булгарии протекала на достаточно высоком для своего времени уровне и была вплетена в общую ткань мусульманского мира. Булгарские проповедники ислама оттачивали свое мастерство богословов не только среди единомышленников в странах Востока, но и практически претворяли в жизнь принципы, которым они следовали. Булгарские подвижники распространяли ислам среди башкир и некоторой части финно-угорских народов. Известно, что со словом пророка Мухаммеда они ездили и в города Руси. Не только богословы, но и ученые мусульманских стран в то время писали свои труды и трактаты на арабском языке, на языке науки исламского мира. Есть все основания надеяться, что нас еще ждут значительные открытия трудов булгарских ученых в архивах и хранилищах книг в странах Ближнего и Среднего Востока.
Те войны, которые пронеслись по Булгарии огненным смерчем в XIII и XVI веках, уничтожили прежде всего такие культурные достижения булгар, как книги, написанные на бумаге иногда в нескольких экземплярах, архивы эмиров и ханов, а также летописи, которые велись при них. Горели деревянные города — горели и книги. К сожалению, у булгарских мусульман не было даже ничего похожего на русские православные монастыри, где велись бы летописи и хранились книги. Этим обьясняется малочисленность и отрывочность доходящих до нас образцов литературных памятников булгар. Поэтому так ценна для нас поэма булгарского поэта и мыслителя Кул Гали (погиб в 1236 г.) “Кысса-и Йусуф”, сохранившаяся в полном обьеме благодаря народной памяти. И до него булгарские писатели и поэты создавали художественные произведения. Особой популярностью среди булгар пользовалось религиозно-дидактическое произведение Сулеймана ибн Дауда ас-Саксини-Сувари “Зухрат ар-Рийаз”, написанное в виде небольших рассказов-хадисов и расцвеченное известными в то время художественными средствами. “Близость волжско-булгарского языка к другим тюркским языкам (кипчакскому, огузскому, уйгурскому),- пишет Г.М.Давлетшин,- дала возможность взаимно обмениваться литературными достижениями. Булгарские письменные памятники находили более широкую аудиторию тюркоязычных читателей”[xv].
Многокомпонентная материальная и духовная культура усложняла этноноосферу булгар, она вибрировала более мощно, захватывая в свое поле влияния многие племена и народности, которые начинали осознавать себя как представители единого народа. К булгарам тяготели под воздействием их этноноосферы многие окружающие народы. Именно в это время хазары, как близкие родственники булгар по крови и по духу, стали называться их именем как низовские булгары. Этноноосфера булгар в XI-XIII вв. достигла такого уровня развития, когда заимствования из культур других народов, в частности, арабов, хорезмийцев, русских, перерабатывались в булгарском духе и входили органически составной частью их менталитета и бытия. Пространственно этноноосфера булгар охватывала земли от Северного Ледовитого океана до Каспийского моря и Северного Кавказа, от Уральских гор, реки Яика до бассейна рек Дон и Ока. И это не преувеличение. Дело в том, что в последующие века, когда булгары потеряли политическую самостоятельность, их имя стало скрываться под другими названиями — черные клобуки, черкасы, асы (ясы), бродники, казаки, татары. Ибо летописцам, которые переписывали сочинения своих предшественников, казалось, что не могло быть величия у народа, который не мог его сохранить, а народ побежденный и расколотый теряет свое самосознание, его этноноосфера замыкается в себе и не реагирует на новые названия распавшихся его частей.
Взаимодействие булгар с соседями. После распада Хазарского каганата в домонгольский период в Восточной Европе существовали только два государства — Волжская Булгария и Русь, два этноса — булгары и русские, этноноосфера которых, как наиболее мощные, охватывающие этноноосферы окружающих их племен и народностей, в конце концов, пришли в соприкосновение в борьбе за преобладание в регионе. Оба этноса — булгары и русские — были известны далеко за пределами своих стран. О них писали в своих сочинениях арабские, персидские и тюркские авторы. Последних особенно интересовали булгары как тюркский народ мусульманского исповедания, занимающий земли далеко на севере рядом с русскими. Немало внимания уделил булгарам в своем “Словаре тюркских наречий” уйгурский ученый-филолог XI в. Махмуд Кашгари. Вопрос о принадлежности булгар к той или иной группе народов и соответственно булгарского языка имеет важное значение для характеристики их этноноосферы.
У Махмуда Кашгари не было никаких сомнений, что булгары — тюрки. Он писал: “Булгар — один из прекраснейших тюркских городов”[xvi]. Рассматривая тюркские языки, он отметил: “Языки киргизов, кипчаков, огузов, тухси, ягма, чигил, играк, ярук — только тюркские. Языки ямаков, башкир к ним близки. Расположенных до Византии языки булгар, сувар и печенегов — тюркские с укороченным окончанием”[xvii]. Ученый указал и языки народов, живущих рядом с тюрками: ябаку, татар, басмил. Он отметил, что у них свой присущий им язык[xviii]. Перечисление степных народов М.Кашгари начинает от Византии и заканчивает у границ Китая: печенеги, кипчаки, огузы, ямаки, башкиры, басмилы, кай, ябаку, татары, киргизы. Данное обстоятельство говорит о том, что этноноосфера булгар входила в общую этноноосферу единого тюркского мира на основе мусульманской веры. Однако не все тюрки входили в мусульманский мир. Тюркские кочевые племена, которые имели свои кочевья на юго-восток и юго-запад от Булгарии, были язычниками, а некоторые из них, особенно находящиеся в поле влияния этноноосферы православных византийцев и русских, принимали христианство и входили в противоречие с мусульманской Булгарией. Л.Н.Гумилев приводит слова персидского историка Раванди, писавшего в 1192-1196 гг. сельджукскому султану Кай-Хусрау: “…В землях арабов, персов, византийцев и руссов слово (в смысле “преобладание” — Л.Г.) принадлежит тюркам, страх перед мечами которых прочно живет в сердцах” соседних народов[xix]. В таком сложном мире булгары укрепляли свое государство, развивали свою материальную и духовную культуру, отстаивали свою независимость от посягательств извне.
Сложные отношения установились у Булгарии с Русью после принятия последней христианства и его победы среди основной массы русских, на что ушло, по крайней мере, 100 лет. Как известно, после заключения “вечного мира” между Булгарией и Киевской Русью в 985 г. торговые отношения были закреплены договором 1006 г. Почти до конца XI в. булгаро-русские взаимоотношения были мирными, бесперебойно действовали сухопутные и водные торговые пути между Булгаром и Киевом. В этот мирный период булгарские купцы проникли во многие дальние страны, как-то: Средняя Азия, Китай, Индия, Закавказье, Арабский халифат, Персия, Скандинавия, Венгрия и другие. А.Ю.Якубовский писал: “Насколько далеко распространились торговые и культурные связи булгар, видно хотя бы из того факта, что, по словам персидского историка Абу-л Хасана Бейхаки, булгарский царь Абу Исхак Ибрахим, сын Мухаммеда, в 1024/25 году послал большие суммы денег на постройку пятничных мечетей в городах Себзаваре и Хосровджирде в Хоросане”[xx]. Непростые отношения к концу XI столетия между Булгарией и Русью сложились в связи с тем, что, с одной стороны, торговый обмен между ними требовал поддержания мира, но, с другой стороны, этноноосфера булгар на основе ислама и этноноосфера русских на основе православия подталкивали их менталитеты на конфронтацию.
Принятие булгарами ислама, а русскими православия и, соответственно, изменение несущих частот их этноноосфер привело к передвижению массы людей в двух направлениях: из Руси в Булгарию, из Булгарии в Русь. “Когда земли междуречья Волги и Оки и верховьев Волги в XI-XII вв.,- писал А.Х.Халиков,- вошли в состав русских княжеств и стало распространяться христианская религия, часть ростовских мерян переселилась в Булгарию и приняла ислам”[xxi]. В то же время в XII в. владимиро-суздальские князья, отовсюду созывая “многие тысячи людей” в свои города “из булгар, мордвы, венгров, кроме русских”, давали им “не малую ссуду”, тем самым способствуя развитию своих земель[xxii]. Сколько взаимно переселилось булгар и русских мы не знаем, но фактом остается то обстоятельство, что булгары жили в городах Владимиро-Суздальской Руси, а русские в городах Волжской Булгарии. Известно, что в городе Булгар русские жили отдельной слободой и, возможно, имели свою церковь. “Взаимоотношения между Русью и Волжской Булгарией, — пишет М.Д.Полубояринова, — были двусторонними. Распространение булгарских находок на территории Руси осуществлялось по тем же закономерностям, что и русских в булгарских землях. Появление булгарской керамики на русских поселениях говорит о пребывании здесь болгар. Конечно, булгарская посуда, изготовленная с большим совершенством, нежели русская, могла в отдельных случаях служить предметом торговли или подарков, а может быть, тарой, вмещающей проданный товар. Однако в большинстве случаев ею, вероятно, пользовались булгарские купцы и ремесленники, отправлявшиеся в соседнюю страну с торговыми целями, на заработки или в качестве пленных”[xxiii].
После ста лет спокойной жизни в булгаро-русских отношениях мирные периоды начинают перемежеваться военными столкновениями, что является отражением отхода несущих частот этноноосфер булгар и русских друг от друга на большее расстояние в связи с укреплением у первых ислама, а у вторых православия. Под 1088 г. русские летописи сообщают о взятии булгарами города Мурома: “Взяша болгаре Муром”[xxiv]. Подробности данного события находим у В.Н.Татищева: “В те же времена были на Волге и Оке разбои, и много болгар торгующих пограбили и побили. Болгаре же прислали ко князю Олегу и брату его Ярославу просить на разбойников, но не получа управы и взятого, пришед с войски, Муром взяли, а села пожгли”[xxv]. В стычках подобного рода еще нет политических целей. “Источники по внешнеполитической истории Волжской Булгарии, главным образом по ее связи с Киевской Русью, — пишет Р.Г.Фахрутдинов, — показывают, что эти связи в основном были добрососедскими, если исключить несколько инцидентов, вызванных чисто экономическими причинами (сбор дани, ограбление купцов). В этот период еще не ставятся широкие политические цели, нет стремления к расширению границ. Этим кончается первый период русско-булгарских взаимоотношений. Второй период этих отношений связан с образованием Северо-Восточной Руси с политическим центром на Верхней Волге”[xxvi]. Второй поход булгары совершили в 1107 г. на Суздаль. Возможно, со взятием Суздаля булгары связывали уже решение каких-то политических вопросов. По крайней мере, это был период наибольшей активности булгарского этноса, в то время как старорусский этнос шел к своему закату, а великорусский этнос еще не возник.
В Северо-Восточной Руси православие победило не сразу. Ко времени описываемых событий сопротивление язычества еще не было окончательно сломлено. Дело осложнялось еще и тем, что мусульманские проповедники из Волжской Булгарии проводили свою пропаганду среди русских и мерян, что вызвало противодействие со стороны владимиро-суздальских князей. В дальнейшем, когда православие окончательно укрепило свои позиции, неприязнь, вызванная вмешательством булгар в дела Руси, постоянно толкала владимиро-суздальских князей на конфронтацию с мусульманской Булгарией. Хотя, видимо, военные конфликты между Владимиром и Булгаром возникали не только из-за захвата прекрасных пленниц, тем не менее в следующих словах Л.Н.Гумилева схвачены важные моменты, характеризующие некоторую общность булгар и русских: “… Волжские болгары свели постоянную войну с Суздалем и Муромом к обмену набегами ради захвата пленниц. Болгары пополняли свои гаремы, а русичи восполняли ущерб. При этом дети смешанных браков считались законными, но обмен генофондом не привел оба соседских этноса к объединению. Православие и ислам разделяли русичей и болгар, несмотря на генетическую перемешанность, экономическое и социальное сходство, монолитность географической среды и крайне поверхностное знание догматики обоих мировых религий большинством славянского и болгарского населения”[xxvii].
Причины походов русских на булгар были разными. Так, например, поход Юрия Долгорукого в 1120 г., по мысли некоторых исследователей, был связан с отравлением булгарами его тестя половецкого князя Аепы. В Ипатьевской летописи об этом говорится: “…Придоша половци к болгарам, и высла им князь болгарский пищи с отравою, и пив Аепак и прочие князи вси помраша”[xxviii]. Юрий Долгорукий с братом своим Глебом не замедлил выступить против булгар по Волге на ладьях с суздальским и ростовским войском. Несмотря на большие силы, с которыми булгары выступили против войска Юрия Долгорукого, они были побеждены, и русские вернулись с добычей. Неприязнь к булгарам передалась сыну Юрия Долгорукого от половчанки Андрею Боголюбскому, который не забыл, что булгары отравили его деда Аепу. Тем не менее мирный период в булгаро-русских отношениях протянулся более чем на четыре десятилетия, что было связано с достаточно высокой пассионарностью булгар и малой активностью русских, ибо Владимиро-Суздальская Русь находилась в самом начале своего пути обновления этноса.
Только в 1164 г. Андрей вместе со своим братом Ярославом и сыном Изяславом, собрав большое войско, выступил против булгар. Об этом походе Н.М.Карамзин пишет следующее: “Оскорбленный соседственными булгарами, он разбил их войско многочисленное, взял знамена и прогнал князя. Возвращаясь с конницей на место битвы, где пехота Владимирская стояла вокруг Греческого образа Богоматери, привезенного из Вышегорода, Андрей пал перед святой иконою, слезами изъявил благодарность небу, и желая сохранить память сей важной победы, установил особенный праздник, доныне торжествуемый нашей церковью. Россияне завладели на Каме славным Болгарским городом Бряхимовым, и несколько других городов обратили в пепел”[xxix]. Победе над булгарами Андрей Боголюбский придавал такое большое значение, что по возвращении из похода совершил ряд знаменательных действий, имеющих символическое значение: освещение надвратной церкви на вновь построенных Золотых воротах города Владимира, возведение новых Успенских соборов во Владимире и Ростове, установление нового церковно-государственного праздника Владимиро-Суздальской Руси 1 августа — Всемилостивого Спаса и Богоматери[xxx].
Насколько крепко этноноосфера держит личность в своих сетях, заставляя ее мыслить и действовать в соответствии с ее вибрациями, говорит пример Андрея Боголюбского. Полуполовец, его матерью была дочь хана Аепы, имевший второе половецкое имя Катай (Китай), знавший половецкий язык, много раз взаимодействовавший с половцами в борьбе с своими противниками, Андрей Юрьевич был великим строителем земли Русской. Женатый на булгарской принцессе, он в борьбе за преобладание Владимиро-Суздальской Руси не раз ходил походом на Волжскую Булгарию, постоянно поддерживал церкви и монастыри, усердствовал в обращении многих булгар и евреев в христианскую веру[xxxi]. Зимой 1171 г. Андрей Боголюбский опять начал войну с булгарами — послал на них своего сына Мстислава, с которым соединились рязанцы и муромцы. Тем не менее набрать большое войско не удалось. Взяв по берегу Камы шесть булгарских деревень и седьмой городок, Мстислав, пленив женщин и детей, решил вернуться, дабы не испытывать судьбу. За ним вплоть до границы, которая тогда проходила по устью Оки, гнались булгары. Русские с трудом оторвались от догонявших их булгар, переправились по льду через Оку и вернулись домой. В том же году Мстислав умер. Но и Андрей Боголюбский прожил после смерти сына недолго. В 1174 г. против него среди бояр возник заговор, во главе которого стояли сыновья боярина Кучки, убитого когда-то отцом Андрея. В заговоре приняла участие и вторая жена Андрея, булгарка родом, из желания мести мужу за зло, причиненное им ее народу — булгарам. Орудием убийства был избран ключник Анбал (по имени явно булгарин), который и умертвил Андрея.
В 1176 г. великим князем Владимиро-Суздальской Руси стал Всеволод III Большое Гнездо, брат Андрея Боголюбского. В булгаро-русские отношения смена власти существенных изменений не внесла. Взаимные вторжения продолжались, что видно из письма Всеволода в 1182 г. киевскому князю Святославу Всеволодовичу: “Отче и брате, се болгары соседи наши…, суть вельми богаты и сильны, ныне пришед по Волге и Оке, якоже и коими с великим войском многие городы разорили, людей бесчисленно пленили, которым я един противиться не могу… Половцев же призывать не хочу, ибо они с болгары язык и род един…”[xxxii]. Татищев причину вторжения булгар в русские земли объясняет тем, что они искали “управы на русских грабителей”. Как бы там ни было Всеволод начал готовиться к ответному вторжению. По этому поводу Н.М.Карамзин писал: “Подобно Андрею смотря с завистью на цветущую художествами и торговлею Болгарию, Всеволод желал овладеть ею, и звал других Князей к содействию. Война с неверными казалась тогда во всяком случае справедливою”[xxxiii].
Всеволоду в походе на булгар в 1183 г. удалось собрать значительные силы. С ним ходили князья Роман, Игорь, Всеволод, Владимир Глебовичи, князья Рязанские и Муромский князь Владимир Юрьевич со своим братом Давыдом, а также сын князя Давыда Смоленского. Союзники до устья Цивили плыли по Волге. Затем, оставив ладьи под стражей Белозерских воинов, пошли сухим путем по берегу. Пройдя достаточно большое расстояние, увидели вдали конницу. Думая, что это булгары, стали готовиться к битве, но мнимые неприятели оказались половцами, которые также шли войной на Булгарию. Среди них был и князь болгарский, видимо из донских. Вполне естественно, объединенное русско-половецкое войско вторглось в Булгарию и осадило Великий город (Биляр) в земле серебряных булгар. Пока старшие военачальники совещались в шатре, юный племянник Всеволода Изяслав Глебович по горячности своей не выдержал и один со своей дружиной напал на булгарскую пехоту, стоявшую перед городскими воротами. Изяслав был смертельно ранен стрелой. Всеволод, видя страдания своего любимого племянника, не мог должным образом заниматься осадой города. В десятый день осады великий князь заключил мир с булгарами и отступил к ладьям, которые находились довольно далеко от столицы Булгарии. На стоянке русских судов произошла небольшая стычка — стремление булгарского отряда истребить их не увенчалась успехом. Там Изяслав скончался и Всеволод с горестью возвратился в свою столицу[xxxiv]. Видимо, в мирном исходе противостояния русских и булгар сыграло свою роль не только смертельное ранение любимого племянника Всеволода, но и воинская сила булгар и неприступность столицы Булгарии Биляра (Великого города русских летописей). В акматической фазе этногенеза булгары обладали достаточной пассионарностью, чтобы отстоять свою честь и свободу.
При описании событий того времени и В.Н.Татищев, и Н.М.Карамзин упоминают областные названия булгар, что важно с точки зрения выявления местности их проживания, а значит и пространства действия этноноосферы булгар. Что касается серебряных булгар, вопрос здесь ясен — это жители столицы Булгарии Биляра и ее центральных районов вокруг столицы. Челмата — от реки Чулман (Кама), т.е. жители поселений, возможно, по правому берегу Камы и на север от нее. Но вот Н.М.Карамзин, ссылаясь на Киевскую летопись, упоминает “о Болгарах Тимтюзях”. Обратимся к В.Н.Татищеву. Он пишет: “Серебряные болгары — выше Казани… Чалмато — болгары по реке Каме…”[xxxv]. Там же читаем: “Месчора, Елатьма, Кадом, Шатск и Елец, Темников, Ломов, Козлов, Танбов, митимдюди, болгары,..”. Митимдюди, по Татищеву, Тимтюзи, по Карамзину, — это и есть булгары, живущие юго-восточнее Рязани и южнее Мурома по рекам Цна и Мокша. Это они спешили на помощь к своим соплеменникам, когда Всеволод с огромным по тем временам войском пошел войной на Волжскую Булгарию.
В 1186 г. великий князь Всеволод организовал новый поход на булгар, но сам не принял участия. Видимо, русские вторглись только на окраины Булгарии и сильного военного столкновения с восточным соседом не было, ибо даже Н.М.Карамзин скупо сообщает, что “Воеводы его возвратились оттуда с добычей и пленниками…”[xxxvi]. Через 9 лет, в 1205 г., Всеволод послал на булгар судовую рать, которая “множество полона взяша” и “товар мног взяша, и потом придоша в свояси”[xxxvii]. Нельзя думать, что булгары и русские все время были в состоянии войны друг с другом. Русским мир с булгарами также был необходим, как последним, ибо Русь могла торговать с Востоком только через Булгар — крупный торговый центр Восточной Европы, куда свои товары привозили купцы из многих стран Средней Азии, Среднего и Ближнего Востока, из Китая, Индии и других земель. Волга была единственным торговым путем между Азией и Восточной Европой. Сухопутные связи были сопряжены с большими трудностями с точки зрения безопасности и веса перевозимых товаров и выбора транспортных средств.
Мирные периоды взаимоотношений Булгарии и Руси иногда длились более десяти лет, что в то бурное время было большим сроком. Столкновения между ними больше всего случались из-за торговых интересов и сфер влияния булгар и русских на окружающие племена, с которых можно было взимать дань, что, кроме того, было осложнено различием их вероисповедания — исламом и православием. Столкновение торговых интересов между двумя государствами привело в 1219 г. к взятию булгарами города Устюга, который находился на земле заволочской чуди, где шла успешная колонизация этих мест русскими. Булгарам пришлось отступить и испытать ответный поход русских на свои земли.
Летом 1220 г. брат великого князя Юрия Всеволодовича (стал великим князем в 1218 г. через 6 лет после смерти своего отца Всеволода) Святослав с сыновьями муромских князей и с сильным ополчением на судах приплыл Волгой в Волжскую Булгарию. Святослав пристал со своим войском к правому берегу Волги ниже устья Камы. Оставив у судов охрану, русское ополчение двинулось к булгарскому городу Ошель, укрепленному двумя высокими дубовыми стенами, между которыми находился вал, и осадило крепость. Красочное описание этого события находим у Н.М.Карамзина: “Впереди шли люди с огнем и топорами, за ними стрелки и копейщики. Одни подсекли тын, другие зажгли оплоты; но сильный ветер дул им прямо в лицо: задыхаясь от густого дыма, воины Святослава, ободренные речью Князя, приступили с другой стороны и зажгли город по ветру. Зрелище было ужасно: целые улицы пылали; огонь раздуваемый бурею, лился быстрой рекой; отчаянные жители с воплем бежали из города и не могли уйти от меча Россиян; только Князь Болгарский и некоторые его всадники спаслися бегством. Другие, не требуя пощады, убивали жен, детей своих и самих себя, или сделались жертвою пламени, вместе с многими Россиянами, искавшими добычи в городе. Святослав, видя там наконец одни кучи дымящегося пепла, удалился, сопровождаемый толпами пленников, большей частью жен и младенцев. Напрасно Болгаре хотели отомстить ему, стекаясь отовсюду к берегам Волги: Россияне, готовые к битве сели на ладии, распустили знамена, и при звуке бубнов, труб, свирелей плыли медленно вверх по Волге в стройном ополчении. Болгары только смотрели на них с берега”[xxxviii]. Близ устья Камы Святослав соединился с отрядом, который ходил опустошать ее берега и где было взято несколько булгарских городков. Насколько большое значение придавал этому походу великий князь Юрий Всеволодович говорит то обстоятельство, что он в знак благодарности встретил своего брата и его воинство за несколько верст от столицы и угощал всех его воинов, принимавших участие в походе, три дня.
Булгария и Русь еще жили своей жизнью, определяемой их внутренним развитием, а далеко на востоке в монгольских степях уже вызрела и пришла в действие сила, которая через каких-то 16-17 лет коренным образом изменит политическую и социально-экономическую обстановку всей Восточной Европы. Булгары не могли не знать, что ко времени походов русских в их страну среднеазиатские государства, с которыми они имели тесные торговые и культурные связи, уже были разгромлены монголами и лежали в руинах. Они не могли не знать, что эта сила не остановится на полпути и следующим объектом похода монголов вполне может стать Булгария; и они отдавали себе отчет, что монгольское нашествие сотворит с их страной то же самое, что и со среднеазиатскими государствами. На этом фоне стычки с русскими казались булгарам детской забавой. Эмир Булгарии Ильгам ибн Салим понимал необходимость укрепления юго-восточных границ своего государства, но для этого требовалось заключить мир с великим князем Владимиро-Суздальской Руси Юрием Всеволодовичем.
Вслед за русским войском, ушедшим из Булгарии, эмир Ильгам направил к великому князю Юрию посольство с богатыми дарами. Договоренность была достигнута и русские послы прибыли в Булгарию, где был заключен “мир клятвою по закону Магометанскому”. Ильгаму пришлось пойти на определенные уступки. Именно в это время, в 1221 г. в устье Оки на берегу Волги был заложен Нижний Новгород на месте разоренного русскими булгарского города. Однако отношения между Булгарией и Русью, несмотря на заключенное между ними перемирие, были натянутыми. Перед опасностью с востока, где монголы все ближе и ближе подходили к владениям Булгарии, эмиру Ильгаму нужен был более прочный мир с Владимиро-Суздальской Русью. “Болгары,- пишет Н.М.Карамзин,- искали дружбы Георгиевой (Юрия Всеволодовича — Р.Б.) после шестилетнего несогласия: разменялись пленниками, с обеих сторон дали аманатов (заложников — Р.Б.), и клятвенно утвердили мир. Летописец сказывает, что их Труны, или знатные люди, и чернь присягнули в верном исполнении условий”[xxxix]. В те годы булгары возвели на юго-восточных окраинах своих земель по реке Уралу укрепления — земляные валы, такие же укрепления были сооружены и в глубине страны. Они должны были обезопасить булгарские земли с возможного направления нападения монголов. Булгария напряженно готовилась к отражению нашествия монголов: укрепляла мирные отношения со своими соседями, прежде всего с Русью, возводила оборонительные сооружения, готовила войска.
Предвидение эмира Ильгама и его окружения оправдалось и их усилия по укреплению мира с русскими и внешних рубежей страны не были напрасными. Монгольские войска, предводительствуемые лучшим полководцем Чингисхана Субэдеем, разгромив в 1223 г. на реке Калке русско-половецкое войско, ускоренным шагом двинулось на покорение Булгарии (возможно, это была разведка боем). Наступала осень. Поход на булгар необходимо было завершить до зимы. Булгарские правители, следившие за передвижением монгольского войска, заранее подготовили засады в районе Жигулей. Булгары сделали вид, что спешно отступают, испугавшись грозного противника, и заманили его в засаду. А в это время в тыл монголам ударили булгарские воины. Многие монгольские нукеры были перебиты, уцелели лишь немногие. Современник описываемых событий арабский историк Ибн-ал-Асир первое поражение войск Чингизхана со времени начала их захватнических войн сообщил в следущих словах: “…Жители Булгара, услышав о приближении их (монголов — Р.Б.) к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них (татар), встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они не зашли на место засад, напали на них с тыла, так что они (татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4000 человек. …Отправились они (оттуда) в Саксин”[xl]. Видимо, весть о поражении монголов от булгар дошла до стран, разгромленных ими в предыдущих битвах, и представители народов, имевших с Булгарией давние и традиционные связи, потянулись в булгарские земли. “Когда в 1222-1223 гг. Армения была разгромлена монголами, — писал А.Х.Халиков, — довольно большое количество армян, в том числе из ее столицы Ани, нашли пристанище в Булгарских землях”[xli].
Булгарским правителям было ясно, что стычка с монголами в районе Жигулей не последняя, и они спешно начали готовить страну к отпору нашествия монголов. Вокруг городов возводились дополнительные укрепления, на предполагаемых направлениях их движения продолжалось возведение земляных валов. В 1229 г. нападению монголов подверглись низовские булгары (саксины) и нижневолжские половцы, многие из которых прибежали в Булгарию под защиту ее укреплений. В 1232 г. монгольские войска предприняли новую попытку захвата Булгарии, но были задержаны на заранее подготовленных оборонительных рубежах. Ничто так не укрепляет этноноосферу, как устремление этноса на достижение цели, значимой для всего народа, для всех составляющих его слоев, от правителя до последнего хлебопашца. Особенно заметно данное обстоятельство во время смертельной опасности для всего этноса, при подготовке к битве с сильным врагом и в ходе борьбы с ним. Стремление укрепить страну, отдать жизнь за ее свободу, жертвенность особенно сильны в акматической фазе этногенеза, продолжение которой булгары пережили до конца XIII в. в период подготовки к схватке с монголами и уже побежденные ими.
А.Х.Халиков и И.Х.Халиуллин в статье “Основные этапы монгольского нашествия на Волжскую Булгарию” пишут: “Как свидетельствует В.Н.Татищев, в том же 1232 г. монголы вначале напали на нижневолжских булгар (саксин). Тогда булгары Волго-Камья обратились за помощью к Владимиро-Суздальскому князю Юрию Всеволодовичу, обещали заплатить за эту помощь, но русские князья отказали в этой помощи, не без корысти желая булгарам “обезсилить”. Более того, вместо помощи тогда же великий князь Юрий Всеволодович послал войска к западным границам Булгарии на земли, заселенные обулгаризованными буртасами и мордвой”[xlii]. Последующие события показывают, что Юрий Всеволодович не придавал серьезного значения монгольскому нашествию, считая, видимо, что кочевым монголам через леса и болота не пробиться, а его отношение к булгарам было вполне в духе того (и не только) времени: слабый сосед лучше сильного. Булгары удар монголов 1232 г. выдержали, но потеряли Нижнее Поволжье. Монголы захватили его и “грады их (нижневолжских булгар — Р.Б.) великие разорили все”[xliii].
Пространство этноноосферы булгар в XI-XIII вв. Очень трудно проследить путь булгар вне пределов, в которых они имели свою государственность: Великая Болгария, Волжская Булгария и Дунайская Болгария. Известно, что немало болгар осталось на Северном Кавказе, в Приазовье и Северном Причерноморье, которых называли “черными” или внутренними болгарами. Кроме того, булгары жили на Нижней Волге, занимали среднее и верхнее течение Дона и Северного Донца, какая-то часть булгар переселилась в Венгрию. Этнонимы тюркских народов в сочинениях арабо-персидских, византийских, западноевропейских авторов, да и в русских летописях постоянно меняются. Получается, как в детской игре в кубики: кубики одни и те же, а картинки разные — все зависит от того, кто что захочет увидеть. Вроде бы совсем недавно жили южнее Киева в низовьях Днепра черные болгары — источники отмечают их еще в X в., но в XI в. о них уже ничего неизвестно: на их месте появляются печенеги, гузы, половцы, торки, берендеи. Переселились в Венгрию в X в. мусульмане-булгары, а в XI в. упоминаются только измаилитяне, сарацины, магрибинцы. Но не могут же неизвестно куда пропадать целые народы? Может быть, под последними именами и скрываются булгары? В связи с данным обстоятельством необходимо иметь в виду, что этносы можно называть по-разному, но от этого их этноноосфера не меняется, она сохраняется до тех пор, пока есть люди, которые осознают себя потомками тех, кого раньше, может быть, и называли иначе. Этнос исчезает только тогда, когда последний представитель его перестает себя осознавать потомком данного народа. Этноноосфера, не подпитываемая мыслями и чувствами своего исчезнувшего этноса, угасает. Люди, его составлявшие, естественно, не исчезают, а попав под влияние этноноосферы другого этноса, начинают искренне верить, что они от далеких предков своих всегда были частью данного народа. Более того из “неофитов” процветающего этноса получаются наиболее рьяные защитники его интересов и традиций, которые не останавливаются даже перед поношением своих предков — теперь уже чужого для них народа.
Абу Хамид ал-Гарнати, один из самых известных арабских путешественников XII в., посетил многие страны тогдашнего мира. Он долго жил в Саксине, посетил Булгар, откуда через Северо-Восточную Русь прибыл в Киев. В своем сочинении он писал: “И прибыл я в город (страны) славян, который называют “Гор(од) Куйав”. А в нем тысячи “магрибинцев”, по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджн(ак)”[xliv]. В 1150 г. ал-Гарнати достигает Венгрии: “И в ней живут тысячи “магрибинцев”, нет им числа. И в ней — тысячи хорезмийцев, которым тоже нет числа. А хорезмийцы служат царям и внешне исповедуют христианство, а втайне — ислам; магрибинцы же служат христианам только во время войн и открыто исповедуют ислам”[xlv].
Maghrebians, Khorezmians... But where are the Muslim Bulgars who moved to Hungary 80 years ago before the events described? Al-Garnati does not mention them. There was no need for this, because the Maghrebians (Kangly, Pechenegs), Khorezmians[xlvi] (Khorasmians, Khvalissians) and Bulgars were very close in kinship and religion - Islam, and their languages, according to the description of Mahmud Kashgari, stood out among other Turks and belonged to the same dialect. They had a common ethno-noosphere, which did not differ from the ethno-noosphere of the Volga Bulgars. Maghribians (Maghrib - West, in Arabic) - this is how they were called from the words of the Pechenegs themselves, who said that they descended from the ancient Romans. There is evidence of this by N.M. Karamzin: “The ancient Russians called Khvalis… the Kangli, who lived in the 13th century, according to Karpin and Rubrukvis on the northern shores of the Caspian Sea in the vicinity of the Kazan Bulgars… These Kangli boasted that they descended from the ancient Romans;… after that, the Russians called the Caspian Tatars Khvalis”[xlvii]. But even earlier N.V. Tatishchev wrote: “The second most famous region along the Volga among the Russians is Khvalisi,… and in 1232 Simon, Bishop of Suzdal, named the Lower Bulgars,…”[xlviii]. N.M. Karamzin also noted: “…It bordered on the North and East (Rus – R.B.)… and on the Kazan Bulgars, beyond whom, to the Caspian Sea, lived the Khvalis, their co-religionists and fellow tribesmen…”[xlix]As we can see, even contemporaries could not distinguish between the aforementioned peoples and, in fact, the Lower Volga Bulgars, and sometimes the Bulgars in general, were called differently: Saksins, Khorezmians, Khvalis, Besermens, and later - Caspian Tatars.
In addition, the Bulgars at that time were also called Ishmaelites, Saracens, Yases by Western European authors and Russian chroniclers, and Ases by Arab-Persian geographers. Examining Svyatoslav's campaign against the Khazars in 965, S.M. Shpilevsky wrote: "The Hungarian scholar Erney also identifies the campaign of 965 according to the Russian chronicles with the campaign mentioned by Ibn Haukal. "The Kasogs and Yases, says Erney, to which, according to Nestor, the victorious attack of the Russes in 965 extended, make it possible to connect Ibn Haukal's story about the devastation of the Bulgars by the Russes in 969 with the resettlement to Hungary, because the Ishmaelites (Muslims - R.B.) were later called Yases here." Jerney says that from about 970 to 1231, Ishmaelites and Saracens (Muslims - R.B.) are mentioned in Hungary, under these names were understood all Mohammedans (Muslims - R.B.) in general, without distinction of origin; under these Ishmaelites Jerney means the newcomers from Bulgar, who are mentioned” Hungarian anonymous chronicles[l].
The difficulty in determining the presence of one and the same ethnic group and its part in certain territories is that medieval authors of both the East and the West shamelessly confused the names of peoples and tribes. In note 65 to volume I, chapter II of his “History” N.M. Karamzin writes: “The Bulgars and the Volokhs are very different: the former are Turks (…), and the latter are a remnant of the ancient Getae or Franks (…), mixed in Dacia with Roman settlers (…); but since many Volokhs also lived on the southern banks of the Danube, moving from place to place, Anna Comnena writes that in common parlance the Bulgars who led a pastoral or nomadic life (…) were called Volokhs. The usual alliances of both in military affairs were the reason that the chronicler Nicetas Choniates and the most recent ones sometimes understood the Bulgars under the name of Volokhs (…). Thus Rubrukvis, a traveler of the 13th century, says:…(these Bulgarians also came from Great Bulgaria, like those who live beyond the Danube near Constantinople, and they are called Vlachs) (…). And in the Tatar History of Abulgazi Khan (…) the Bulgarians are called Vlachs, when he writes about the war of Ogus Khan with the Russians, Bashkirs and Vlachs (for the Bulgarians lived in the neighborhood of Bashkiria)”[li]. In addition, the Russians called Italy the Wallachian land. Arab sources called the Danube Bulgarians “Burdzhan”, and the northern peoples of Europe, including the Slavs, “as-sakaliba”[lii]With such confusion, it is not easy to figure out which peoples the medieval authors wrote about, and this is necessary to determine the limits of the distribution of the ethno-noosphere of certain ethnic groups, in our case, the Bulgars.
Thus, in the 11th – early 13th centuries, Volga Bulgaria became one of the most developed feudal states in Eastern Europe, acquired worldwide fame, and maintained diplomatic, economic, and cultural ties with dozens of countries around the world. The Bulgars, having entered the acmatic phase of their ethnogenesis, created a powerful ethno-noosphere that attracted many peoples and tribes close to them in faith and kinship. During this period, a single Bulgar ethnic group was formed, which occupied the territory from the Kama River, the mouth of the Sviyaga in the north to the Lower Volga and the shores of the Caspian Sea in the south. In the east, this territory extended to the Ural Mountains and the Ural River, and in the west to the Oka and Don river basins. The Bulgars living in the North Caucasus, Crimea, the Northern Black Sea region, Hungary and other regions of the East and West, those of them who professed Islam, gravitated towards their fellow tribesmen on the Middle and Lower Volga.
Lyrical digression. Can any of the "ordinary" people say to what ethnic group their ancestors who lived in the 11th-12th centuries belonged? In those centuries, the movement of ethnic groups and their individual representatives occurred on such a large scale that, perhaps, in our age of enormous development of technical means of transportation, on the one hand, and the increase in interethnic marriages, on the other, interethnic processes do not proceed as intensively as they did then. Therefore, we, those living today, belong to certain ethnic groups by virtue of our birth, and, consequently, the influence of the ethno-noosphere of a given ethnic group. A child is born "pure" in ethnic terms. Who he will be, i.e. what nationality he will be, depends on the environment in which he develops. The first words spoken by the mother in her native language awaken the rudiments of national self-awareness in the child. The child’s biofield begins to vibrate at a certain frequency, inherent only to this ethnic group, merging with its ethno-noosphere.
In the past, our ancestors could have been of any nationality - at present, it makes no difference to us. I am who I perceive myself to be by nationality, and whose blood flows in me does not matter to me. What matters is only in the networks of the ethno-noosphere of which ethnic group my thinking and my feelings are. When a child is born in an interethnic marriage, he will consider himself in adulthood to be the one by nationality, the ethno-noosphere of which of the two ethnic groups has a greater influence on him. He will know that he is half such and such, but this will not interest him much. He is who he considers himself to be. Accordingly, ethnic groups cannot be half this and half that. In such cases, one of the ethno-noospheres always turns out to be the winner, therefore there cannot be such peoples as Tatar-Russians, Alano-Bulgars, Bulgaro-Tatars. An ethnic group can be given dual names only if in the past it had one ethnonym, and then due to circumstances acquired another. To show that it is one and the same ethnic group, it can be conventionally called by two ethnonyms with a hyphen. Yes, this is philosophy, but without philosophy it is difficult to understand history.
[i] Gumilev L.N. Geography of the ethnic group in the historical period. L., 1990. P. 112.
[ii] Chervonnaya S.M. Art of Tataria. M., 1987. P.84.
[iii] From the history of the early Bulgars: Collection. Kazan, 1981. P.10.
[iv] Chervonnaya S.M. Art of Tataria. M., 1987. P.81.
[v] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. M., 1991. P.469.
[vi] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. M., 1991. P.17.
[viii] See: Essays on the History of the USSR. The Period of Feudalism. 9th-15th Centuries. In two parts. 1 / Ed. by Academician B.D. Grekov et al. Moscow, 1953. P. 328.
[ix] Davletshin G.M. Volga Bulgaria: spiritual culture (Pre-Mongol period, X - early XIII centuries). Kazan, 1990. P.113.
[x] Pletneva S.A. Khazars. M., 1976. P.46.
[xi] Davletshin G.M. Volga Bulgaria: spiritual culture (Pre-Mongol period, X - early XIII centuries). Kazan, 1990. P.116-117.
[xii] Travels of Abu Hamid al-Garnati to Eastern and Central Europe. Publication by O.G. Bolshakov, A.L. Mongait. M., 1971. C.27.
[xiii] See: Davletshin G.M. Volga Bulgaria: spiritual culture (Pre-Mongol period, X - early XIII centuries). Kazan, 1990. P.122-124.
[xiv] Davletshin G.M. Volga Bulgaria: spiritual culture (Pre-Mongol period, X - early XIII centuries). Kazan, 1990. P.134.
[xv] Davletshin G.M. Volga Bulgaria: spiritual culture (Pre-Mongol period, X - early XIII centuries). Kazan, 1990. P.144.
[xvi] Mahmud Koshgariy. Turkiy suzlar devoni (Devon is favored by a Turk). T.1. Tashkent, 1960. (In Uzbek). C.425.
[xix] Gumilev L.N. Ancient Rus' and the Great Steppe. Moscow, 1992. P.300.
[xx] Essays on the history of the USSR. The period of feudalism. IX-XV centuries. In two parts. 1./ Edited by academician B.D. Grekov et al. Moscow, 1953. p. 536.
[xxi] Khalikov A.Kh. First state: Bulgaria. Kazan, 1991 (in Tat.). P.139.
[xxii] See: Kizilov Yu.A. Lands and peoples of Russia in the XIII-XV centuries. Moscow, 1984. P.87.
[xxiii] Poluboyarinova M.D. Rus and Volga Bulgaria in the 10th-15th centuries. Moscow, 1993. P.98.
[xxiv] Complete collection of Russian chronicles. V.1. Laurentian Chronicle. Column 207.
[xxv] Tatishchev V.N. Russian History from Ancient Times. Vol.2. Moscow, 1963. P.96.
[xxvi] Fakhrutdinov R.G. Essays on the history of Volga Bulgaria. Moscow, 1984. P.46.
[xxvii] Gumilev L.N. Ancient Rus' and the Great Steppe. Moscow, 1992. P.333.
[xxviii] Complete collection of Russian chronicles. V.2. Ipatiev Chronicle. Column 285.
[xxix] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. M., 1991. P.183-184.
[xxx] See: Filippovsky G.Yu. Centuries of Daring. (Vladimir Rus in the Literature of the 12th Century). Moscow, 1991. Pp.72-73.
[xxxi] See: Ibid. P.50; Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. Moscow, 1991. P.371.
[xxxii] Tatishchev V.N. Russian History from Ancient Times. Vol.3. Moscow, 1964. P.128.
[xxxiii] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. Moscow, 1991. P.388.
[xxxv] Tatishchev V.N. Collected Works: in 8 volumes: V.1. Russian History. Part 1. Moscow, 1994. P.249.
[xxxvi] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.2-3. Moscow, 1991. P.393.
[xl] Tiesenhausen V.G. Collection of materials related to the history of the Golden Horde. Volume 1. St. Petersburg, 1884. Pp.27-28.
[xli] Khalikov A.Kh. First state: Bulgaria. Kazan, 1991 (in Tat.). C.142.
[xlii] Volga Bulgaria and the Mongol invasion: Collection of articles. Kazan, 1988. C.10.
[xliii] See: Shpilevsky S.M. Ancient cities and other Bulgar-Tatar monuments in the Kazan province. Kazan., 1887. P.161.
[xliv] The journey of Abu Hamid al-Garnati to Eastern and Central Europe. Publication by O.G. Bolshakov, A.L. Mongait. M., 1971. C.37.
[xlvi] See: Gumilev L.N. Ancient Rus' and the Great Steppe. Moscow, 1992. P. 208.
[xlvii] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. Vol. 1. Moscow, 1989. P. 301. Note.
[xlviii] Tatishchev V.N. Collected Works: in 8 volumes: V.1. Russian History. Part 1. Moscow, 1994. P.269.
[xlix] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.1. Moscow, 1989. P.163.
[l] See: Shpilevsky S.M. Ancient cities and other Bulgar-Tatar monuments in the Kazan province. Kazan., 1887. P.105.
[li] Karamzin N.M. History of the Russian State in 12 volumes. V.1. Moscow, 1989. P.192.
52 See: Ibn Khordadbeh. Book of Routes and Countries. Baku, 1986. P. 91, 268.
